– Вот, значит, как? – задумчиво проговорил Гуров. – Ну ничего, мы постараемся сделать так, чтобы ваша голова осталась на плечах. Даю слово чести.
– Пляши, тебе письмо, – мрачно сообщил полковник Крячко, махивая перед носом у Гурова белым узким конвертом без марки. – Подбросили в почтовый ящик МУРа – куда граждане свои сигналы опускают. Ребята твою фамилию увидели и сразу мне позвонили. Никаких отпечатков никто, конечно, с письма не снимал. И вообще я его уже распечатал. В некотором роде это приглашение. Анонимное, но чует мое сердце, что автор нам не чужой.
– Погоди, не части, – устало сказал Гуров, присаживаясь на стул. – И так в голове гудит. Так говоришь, на мое имя пришло анонимное письмо? И что мне предлагают?
– Тебе предлагают явиться в одно тихое место, – сказал Крячко. – Чтобы выслушать нечто важное, касающееся судьбы известного тебе Ролана. Ему угрожает смертельная опасность.
– Письмо написано от руки? – спросил Гуров.
– От руки, – кивнул Крячко. – Только что это меняет? За тот срок, что нам отпущен автором, мы все равно не успеем проверить почерк у всех москвичей и гостей столицы. Да и вообще я думаю, это посторонний человек писал – где-нибудь на бульваре. «Послушайте, девушка, вы не черкнете для меня пару строк, а то у меня рука парализована? Вот спасибо, помогли ветерану!» – изобразил он. – Дело не в письме, а в том, какую подлянку нам приготовили на этот раз. Можно было бы проигнорировать приглашение, тем более что Ролан наверняка тут ни при чем…
– Да, похоже, ты прав, – кивнул Гуров. – О Ролане сейчас мог позаботиться только Джиттер. Но, похоже, он еще не знает, что Ролан ударился в бега. Он, видимо, думает, что тот прячется где-то в Москве, и рассчитывает, что мы тоже так думаем. Он полагает, что мы сломя голову бросимся разыскивать потерянный след нашего дорогого Ролана. И, как правильно ты говоришь, уже приготовил нам сюрприз. Из этого следует единственный разумный вывод – письмо проигнорировать.
– Значит, плюнем? – деловито спросил Крячко.
– Ни в коем случае, – мотнул головой Гуров. – Честно говоря, я предполагаю, что в качестве приманки нам подсовывают даже не Ролана, который здесь только повод, а само письмо. Вот главная приманка! Джиттер знает, что в первую очередь интересует нас он сам. Даже если бы в этом письме не было ничего, кроме адреса, мы бы все равно на него клюнули. Кстати, что за тихое место ты имеешь в виду?
– Это не я, это он имеет в виду, – сказал Крячко. – Царицынский парк, аккурат возле Фигурного моста, в два часа пополудни.
– Интересно, что он задумал? – спросил Гуров. – В такое время там полно народу. Если он опять примется за свое любимое занятие…
– Ты имеешь в виду пиротехнику? – почесал затылок Крячко. – Я тоже об этом подумал. В принципе, установить там взрывное устройство для опытного человека не составит труда. Радиоуправляемый взрыватель. Мы подходим – он где-то в кустах. Видит нас. Зловеще усмехается. Нажимает кнопку…
– Размечтался! – проворчал Гуров. – А что, если направить туда группу в штатском? Прочешем весь парк… – Он вдруг остановился и махнул рукой. – Нет, нереально! Слишком мало времени. Придется оставить все как есть. Только захватим еще одного человечка из МУРа. Есть у меня соображение, что не стоит оставлять машину без присмотра.
Они подъехали в парк за десять минут до назначенного срока. Машину припарковали на углу Воздушной улицы. Сторожить ее остался молодой белобрысый лейтенант Калашников, только начинавший свою работу в МУРе. Он служил в 7-м, противоугонном, отделе, и Крячко с самым серьезным видом объяснил ему, что именно поэтому выбор пал на него, Калашникова.
– Тачку полковника Гурова собирается похитить мафия, – предупредил он. – А ты у нас профессионал, на угонах собаку съел. Так что, как увидишь около машины подозрительного человека, сразу его в наручники и свисти. Мы тут поблизости будем, в кустах.
Совсем растерявшийся Калашников признался, что свистка у него нет.
– Это у тебя чувства юмора нет, лейтенант, – пришел ему на выручку Гуров. – Свистеть тебе, разумеется, не надо. Свистит у нас в основном полковник Крячко. А твоя задача – элементарно покараулить машину, пока мы с этим полковником попытаемся заняться серьезными делами. Насчет мафии ничего не знаю, но подозрительные люди около тебя могут крутиться. Если таковой факт будет иметь место, просто свяжешься со мной по мобильнику и предупредишь. В крайнем случае, если на тебя нападут, разрешаю применить оружие. Все понял?
– Так точно, понял, товарищ полковник! – ответил повеселевший Калашников.
На самом деле Гуров никого не выбирал. Начальство в МУРе, сославшись на острый дефицит кадров и обилие работы, сумело выкроить единственную свободную кандидатуру – лейтенанта Калашникова, который даже с коллегами еще не успел толком перезнакомиться. Поэтому заявление Крячко о том, что Калашников на угонах собаку съел, потрясло молодого лейтенанта. Теперь он думал только о том, как оправдать незаслуженно выданный ему аванс. В душе он решил умереть, но тачку полковника Гурова сберечь в целости и сохранности. Ни сам Гуров, ни зубоскал Крячко об этих мыслях, разумеется, не подозревали, а поэтому преспокойно отправились на место встречи.
Впрочем, это было не совсем верно. Шагая по нагретому солнцем асфальту мимо аккуратно подстриженных газонов, и тот и другой испытывали весьма противоречивые чувства. Темно-красные башенки Фигурного моста, окруженные сочной зеленью старых деревьев, выглядели абсолютно мирно. Невозможно было поверить, что в этом заповедном солнечном уголке можно решиться на жестокое кровавое преступление. Но Гуров слишком хорошо знал, что рассчитывать на сентиментальность преступника – занятие совершенно бесполезное. Единственное, на что он надеялся, – это благоразумие Джиттера. Ничего парадоксального в этом Гуров не видел. Джиттер уже доказал, что анонимность имеет для него огромное значение. Он старался не оставлять следов и не показываться никому на глаза. В парке была масса отдыхающих, были иностранные туристы, присутствовала милиция. Идя на преступление в такой обстановке, Джиттер слишком рисковал.
Если только он все-таки не выбрал бомбу с таймером. Мысль об этом вызывала неприятное ощущение в сердце. Если такое случится, значит, ему, Гурову, пора на пенсию. Но зачем? Джиттер не террорист. Ничего, кроме дела, которое ведет Гуров, его не интересует. Посторонние жертвы ему ни к чему. Более того, они осложнят его положение до предела. Он попадет в ту категорию преступников, которыми интересуются спецслужбы – со всеми вытекающими последствиями.
Ни под аркой моста, ни наверху ничего подозрительного Гуров не заметил. Рядом прогуливались матери с детьми, легко одетые парочки, пожилые супруги, бережно поддерживающие друг друга. Одинокого низкорослого мужчины поблизости не наблюдалось. Гуров обернулся к Стасу.
– Ты его знаешь лучше меня, – сказал он без тени улыбки. – Узнаешь, если увидишь?
– Лева! – с упреком откликнулся Крячко. – Я узнаю только его дезодорант. Я же его в основном на ощупь и на запах…