– Ну, допустим, – еще раз пробурчал Сурков и добавил, как бы оправдываясь: – Повезло сегодня…

– Пришли бы сюда по свежим следам, – заметил Гуров, – еще больше бы повезло. Ну, давайте исправлять ошибки. Для начала попробуем познакомиться с хозяином. Ведите, капитан!

Они вернулись к воротам дома. За неимением электрического звонка пришлось колотить в ворота кулаком. Ответом был грозный собачий рык, послышавшийся так близко, что у Гурова невольно пошел мороз по коже.

– Да, сюда просто так не сунешься! – заметил он. – От одного их голоса не по себе становится. Надеюсь, господину Бобкову не придет в голову науськать на нас свою свору? А то поблизости и дерева подходящего нет, чтобы влезть можно было.

Сурков с изумлением посмотрел на своего старшего коллегу. У него не укладывалось в голове, как этот высокий, представительный мужчина с седыми висками, в элегантном пиджаке может карабкаться по деревьям или хотя бы всерьез рассматривать эту возможность. Нет, эти странные люди все больше и больше изумляли бедного капитана. И он никак не мог понять, что у них на уме.

Тем временем во дворе дома что-то произошло. Собаки разом примолкли, а в воротах вдруг распахнулось железное окошечко, и из этой своеобразной бойницы вдруг выскочил ствол ружья. Гуров в последнюю секунду успел отпрянуть назад, иначе бы дуло уткнулось ему прямо в лицо.

– Сразу предупреждаю, – прозвучал из-за ворот грубый уверенный голос. – Мозги вышибу любому. Мне по хрену. Все поняли? Тогда валите отсюда!

Гуров и Крячко ошеломленно переглянулись.

– Доходчиво изложено, – заметил Крячко с усмешкой. – Может, и правда, Лева, пойдем?

– Теперь ни за что! – ответил Гуров.

Глава 5

Говоря о том, что Дмитрий Викторович Хохлов чего-то боится, Гуров был не совсем прав. Дмитрий Викторович Хохлов не просто боялся. Он находился на грани нервного срыва. Визит, который нанесли ему двое оперуполномоченных, отнял у него последние душевные силы. Он не помнил, как осматривал одного из оперов, оказавшегося, ко всему прочему, еще и пациентом, не помнил, как работал над его спиной и какие давал советы. Эту часть программы он исполнил на автопилоте. Он в этот момент как бы раздвоился. Врач-профессионал тупо делал свое дело, а сам Дмитрий Викторович Хохлов в этот момент предпринимал отчаянные усилия, чтобы не проговориться, чтобы не сболтнуть милиционерам ни одного лишнего слова. Дмитрию Викторовичу казалось, что от его слов пахнет моргом. Это была, конечно, полная чушь, но запах он ощущал так явственно, будто только что присутствовал на вскрытии собственного трупа.

Он отвечал на вопросы, контролируя каждое движение губ, каждую смысловую конструкцию, которая срывалась с его языка. И в итоге получилось не очень. Он и сам это чувствовал. Вообще в этой ситуации он выглядел полным идиотом – лучшего слова в данном случае и не подобрать. Нужно было добиваться через хорошего знакомого контакта с серьезными людьми из Главного управления МВД, чтобы потом пудрить им мозги, признаваясь, что всего-навсего пошутил. Хорошо еще, у старшего опера оказались проблемы с позвоночником – это в какой-то степени сгладило неловкость. После того как оперативники ушли, Дмитрий Викторович отменил прием, в полном бессилии упал в кресло и налил себе изрядную порцию коньяка. Он был вымотан до предела, точно белка, безнадежно надрывающаяся на колесе в наглухо запертой клетке. Но это еще полбеды. Самое страшное заключалось в том, что альтернативой этой клетке была смерть. Об этом ему сказали прямо и без всякого снисхождения. При всем желании принять эти слова за шутку или пустую угрозу Хохлов не мог.

Произошло это на следующий день после того, как он позвонил полковнику Крячко, телефон которого дал ему знакомый, имевший некогда отношение к правоохранительным органам. Разговор с полковником Хохлова разочаровал, хотя он понимал, как неправдоподобно должна выглядеть в глазах постороннего человека его история. Полковник поступил так, как и должен был поступить, – посоветовал обратиться в милицию официальным порядком. Мысль была здравая, но Хохлов представил, с какими лицами встретят его в райотделе милиции, и никуда не пошел. Он вообще два дня никуда не выходил, принимая больных и ожидая звонка от Прокопова. Но тот не звонил, а самому Хохлову напрашиваться не хотелось.

Нельзя сказать, что Хохлов был сильно напуган, но что-то мешало ему покинуть стены родной квартиры. Это было что-то похожее на инстинкт зверя, чующего возле норы чужака. Хохлов даже жену предупредил, чтобы она вела себя осторожнее, а если заметит на улице человека на мотоцикле, чтобы сразу звонила ему. Жена встревожилась, но вовсе не из-за мотоциклиста.

– С тобой все в порядке? – недоверчиво спросила она у Хохлова. – Ты вообще как-то странно сегодня выглядишь. Ты здоров? Может быть, тебе стоит подумать об отпуске?

– Да, я как раз недавно подумал, что хорошо бы нам вдвоем куда-нибудь съездить… – вяло отозвался на это Хохлов, думая о своем. – Но дело не в этом. Понимаешь, Ксюша, у меня странное ощущение, что за мной следят.

– Следят?! – Жена округлила глаза. – Зачем?!

Хохлов шутливо развел руками:

– Пока не сказали. Может быть, меня спутали с каким-нибудь олигархом?

– Олигархи живут на Рублевке, – с некоторым намеком произнесла Ксения. – Это бред какой-то! Кому понадобилось за тобой следить? Нет, ты определенно заработался! У тебя начались галлюцинации.

– Это не галлюцинации, Ксения! – Хохлов попытался быть строгим. – В чем здесь дело, я сам не понимаю, но меня это настораживает. И тебя прошу быть внимательной. Сама знаешь, какое сейчас время!

– Время сейчас замечательное! – засмеялась жена и чмокнула растерянного Хохлова в щеку. – Для тех, кто понимает, конечно. Впрочем, если ты настаиваешь, я буду пялиться на всех мотоциклистов, которые попадутся мне на глаза. Только не расстраивайся, если из-за этого я в конце концов попаду в ДТП!

Отшутившись, она убежала, а Хохлов с замиранием сердца наблюдал из окна за тем, как она садится в машину и отъезжает. Ничего, правда, в этот день не произошло. Ксения вернулась вечером с работы и охотно шутила насчет мотоциклистов, которых встретила на улице. Она насчитала их не менее двух сотен.

– Потом я сбилась со счета, – весело пояснила она. – Может быть, мне стоит снимать их на видео?

Ее настроение заразило Хохлова. Он успокоился и снова подумал, что стал жертвой какого-то недоразумения. Настолько успокоился, что на следующий день после приема решил съездить к одному своему знакомому, который занимался поставками медицинского оборудования. Дмитрий Викторович хотел обговорить с ним небольшой заказ для своего кабинета.

С легким сердцем он сел в любимый «Форд» и поехал. Ничего подозрительного он не заметил. Посмеиваясь над собой, свернул в тихий переулок, где жил его знакомый, и остановил машину у тротуара. Забрав с заднего сиденья папку с необходимыми бумагами, он собирался открыть дверцу, но в этот момент слева его объехал черный «Опель» и, хотя кругом было полно свободного места, затормозил перед самым носом «Форда», фактически перекрыв ему выезд. В душе Дмитрия Викторовича что-то дрогнуло.