– Интересно, это кому же я мог помешать? – недоверчиво хмыкнул Смирнов. – Что-то вы тут темните, гражданин начальник.
– А вот в этом давай разберемся вместе, – задумчиво сказал Гуров. – Тебе ни о чем не говорят такие имена – Столяров Тихон Иванович и Шушаев Юлий Дмитриевич?
– Ах вот оно что! Вы хотите, чтобы я сдал вам этих людей?! – как будто даже с некоторым облегчением воскликнул Смирнов. – Этот номер не пройдет. Не дождетесь, гражданин начальник. Сукой я не был и не буду.
– Ах, какие высокие слова! – теперь уже в голосе Гурова был убийственный сарказм. – Нет, вы только посмотрите на этого ревнителя тюремной морали и этики! Его, как барана, остригли, жизнь ему сломали, а он еще строит из себя эдакого благородного вальтер-скоттовского рыцаря. Высоцкого слышал? Как там у него? «…По рогам ему и промеж ему! Но сносил побои весело и гордо…» Это – про тебя. Его жена с сыном заждались, а он тут хрень всякую городит. Да, посадили тебя уроды, в том числе и при официальных должностях. Но с теми, что в погонах, мы уже разбираемся. Так помоги вывести на чистую воду других, кто все еще прячется в тени. Вот угадай, где я вчера застукал Лахина? На квартире Шушаева по кличке Плейбоша. Взаимосвязь, если есть мозги, не улавливаешь?
– Вы хотите сказать, что Лахин и Шушаев знакомы?
– Знакомы?! – рассмеялся Гуров. – Эк ты хватил! Да он на Плейбошу работает. До этого года два работал на дедушку, пока тот не преставился несколько месяцев назад. Теперь вот внучку служит. Ты говоришь «этих людей». Это – люди?! Ладно, о Столярове – умолчим. Помер и помер. А вот Шушаев… ты хоть знаешь, за что его Плейбошей прозвали? За растление малолеток. Здесь и то таких не уважают. Ну а сейчас, оставшись после стычки в ресторане без яиц, он на досуге любуется натурными съемками реальных случаев насилия, пыток и убийств молодых девушек и женщин. У него шесть таких видеокассет. Это означает, что за последние полгода-год жутко, зверски, просто немыслимо затерзали шесть женщин, среди которых большинство – обычные люди, схваченные подонками прямо на улице, не разбираясь, кто она и чья она. Теперь эти нелюди или уже начали снимать свой седьмой «клип», или уже сняли. А потом будет восьмой, девятый и так далее. Нам не дано знать, кто станет следующей жертвой отморозков. Ни мне, ни тебе. Твоей Светлане сколько? Двадцать шесть? Собой видная, красивая женщина. Очень серьезная и порядочная. И она сейчас одна. Сейчас защитить ее некому.
– Гражданин начальник, на психику не давите! – стиснув руки, тяжело нахмурился Смирнов. – Значит, вы считаете, что сюда я попал из-за подставы, организованной Пучком… то есть Столяровым? Но ему-то в этом какая выгода?
– Думаю, он тоже выполнял чье-то распоряжение. Видимо, ты, сам того не ведая, влез туда, куда соваться было не положено. В известном смысле тебе даже повезло. Все могло кончиться и хуже. Тебя, вполне вероятно, могли заказать. А может, уже и заказали. Сейчас ты в заключении, им не опасен. Но через четыре года в любом случае будешь на свободе. Так что, Алексей, пока ты здесь, расслабляться не советую. Будь моя воля, я бы отпустил тебя прямо сейчас. Но есть определенная процедура – дело должно быть пересмотрено в суде. Это мы постараемся сделать в ближайшее время. А ты о возможном пересмотре – никому ни слова. Понял? Ни-ко-му! Если сокамерники будут допытываться, зачем вызывали, скажи, что хотят пришить еще одно дело и еще лет пять накинуть. Теперь о возможных причинах той подставы. Ты после первого срока где работал?
– На стройке. Там же и со Светланой познакомились. Но там все было нормально. Четыре года отпахал – хоть бы одно замечание. Если бы не эта сволочь прораб, я бы и сейчас там вкалывал.
– Что, подгадил?
– Еще как! На складе большая пропажа случилась, он на меня все и повесил. Мол, я уже мотал срок за кражу, опять за старое взялся… Ну, было это у меня, по пьяни, по дури. Я, кстати, из-за этого и с выпивкой завязал. И к этой краже вообще отношения не имел. Доказал даже свое алиби. Но поскольку виновника так и не нашли, хотя я уверен, что сам прораб это и провернул, меня с работы выставили, дескать, другим в назидание. Вроде того, что кто-то же должен быть наказан? И тут как заколдовало. Куда ни кинусь – везде отказ. Я уж и грузчиком работал, и кем только не был… Как-то вечером иду домой, в кармане денег – только на хлеб. Тут мне навстречу дед Столяров. Что такой невеселый, спрашивает. Ну, сказал ему, что да как. А он знал, что я рисую хорошо и вообще, как говорится, от скуки на все руки. Дал он мне один адресок, сказал, что по его поручительству примут. Наутро пошел туда. Оказалось, реставрационная мастерская.
– Ого! – Гуров удивленно покрутил головой. – Это уже что-то интересное. Похоже, именно здесь собака и зарыта. Она чья, эта мастерская, и как называется?
– Мы там лишних вопросов не задавали. Я до сих пор даже представления не имею, кто там заправлял делами. Знаю лишь, что люди нас курировали очень и очень серьезные. В эту мастерскую попадали только по особой протекции. И что интересно, практически все, кто работал, имели сроки. А называется она «Спектр-Д». Что это может означать – не в курсе. Всего нас там было пятнадцать человек. Все мастера – супер. Я у этих мужиков много чему научился. Занимались чем? Выполняли частные заказы – реставрировали ювелирные украшения из частных коллекций, посуду, картины, иконы… В общем, все, что нуждалось в восстановлении прежнего вида.
– А кто хозяева этих вещей, вам не говорили?
– Боже упаси было даже просто сказать соседу по столу, чем именно занимаешься. Секретность была как на военном полигоне. Если не выше. Мы друг друга-то знали лишь по именам. А то и по погонялам. У меня погоняло было еще с зоны – Швер. Ну, это по-немецки означает «тяжелый». Почему так назвали – сам не знаю. Может, характер посчитали тяжелым, может, для кого-то рука тяжелой оказалась. Тут ведь как? Себя не покажешь – будешь битым. Ну а я в поддавки с шакалами играть не привык.
– Конфликтов ни с кем не возникало? Может, кто-то завидовал?
– Да мне чего завидовать? – Смирнов пожал плечами. – Платили там – со стройкой и близко не сравнить. Но получал я едва ли не меньше всех. Потому что другие были классом выше, выполняли работу более сложную…
– И, похоже, более ответственную? – продолжил за него Гуров. – То есть, я так понимаю, тебе до конца все равно не доверяли?
– Скорее всего, да, – кивнул Смирнов. – Я реставрировал вещи, которые имели «чистую родословную». Ну, так у нас называли вещи, поступавшие по официальным каналам. Из музеев, например. Поступали вещи и по закрытым каналам. Их реставрировали в отдельных кабинетах, куда без особого разрешения даже просто заглянуть было строго запрещено. Да я особого любопытства и не проявлял. Платили хорошо, семья была обеспечена – чего желать лучшего? Потом меня по совместительству назначили на службу доставки. По моей части работы было немного. А тут еще и парень, который собирал и доставлял заказы, куда-то исчез. Просто – исчез, и все. Ну, месяц я помотался по Москве, все шло нормально, даже жалованье прибавили. Там как? Берешь заказ – он в плотной упаковке, на машине тебя везут к нужному дому. Идешь в подъезд, водила, он же и охранник, тебя подстраховывает. И вот с последней поездкой получился такой кавардак. Я в подъезд, водила – за мной. Время было уже позднее. Слышу сзади звук удара и вскрик. Ко мне с двух сторон кидаются двое, один с ножом, другой с нунчаками. Я этого, который с нунчаками, сразу вырубил, успел отбить ногой бейсбольную биту того, что был сзади и вырубил водилу. А этот, что с ножом, ударил меня своей пиковиной в грудь. Располосовал куртку от шеи до пояса. И попутно распорол пакет, что лежал у меня за пазухой. Из него на пол вывалилось несколько овальных штуковин. Я так понял, это старинные украшения, финифть по золоту. Этот идиот, видимо, тоже не ожидал увидеть такое, глаза вылупил, на секунду замер. Ну я его тут же вырубил. Кинулся к водиле, тот едва живой. Затащил его в подъезд. Собрал украшения, запихнул в пакет, побежал к заказчику. Отдал ему и попросил вызвать «Скорую». Он молча ушел и ни гугу. Спасибо, его соседи людьми оказались, вызвали. Да заодно и милицию. А те меня за хобот: а ты что здесь делал? Объяснил им, что заходил к знакомому, проведать. Про украшения, конечно, ни слова. Те: где он? Показывай. Идем к заказчику, больше-то мне идти некуда. Мигаю ему незаметно, что все путем, нужна небольшая отмазка. А он, падла, сделал морду кирпичом и объявил, что видит меня впервые. Те опять: где работаешь? Дал им номер телефона. А из мастерской им отвечают, что о Смирнове слышат впервые. Ну, поехали ко мне домой. Жена и соседка вышли, слава богу, убедили, что я не бомж, москвич, живу в этом доме.