На другой день прихожу на работу, меня не пускают. Мы тебя, говорят, не знаем. Ну я и сорвался. Ах вы суки, говорю, я вчера из-за ваших дел жизнью рисковал. А наш управляющий, Мушенкин, мне с ехидцей: «Да ты и сейчас ею рискуешь». Намекает, сволочь. Тут я и вовсе осатанел. Ору: козлы долбаные, да если что – хрен я ложил на ваши секреты. Опять поехал искать работу. Вроде нашел. Опять на стройке, вечером вернулся на электричке, иду по дорожке – женщина валяется. Стал пульс проверять, а тут этот скот сзади накинулся, руки скрутил, свистит и орет что есть мочи. В принципе, мне его уделать ничего не стоило. Но ведь власть же! Объясняю ему, что надо скорее женщине помочь, а ему она – до фонаря. Тут еще двое прибежали, заластали в наручники… Остальное известно.
– Хорошо, а адрес мастерской и того клиента не припомнишь?
– Я их и не забывал. – Смирнов покачал головой. – Какие ж, однако, твари. Записывайте.
– Я и так запомню, – махнул рукой Гуров, – есть такая вещь, именуемая профессиональным несчастьем, когда помнишь все, даже то, что не нужно. Например, я помню лица и клички сотен рецидивистов, многих из которых уже и на этом свете-то нет. Ну вот зачем она мне? Кстати, о подставе, из-за которой ты попал сюда. Я так думаю, твоя неосторожная фраза насчет того, что ты ни во что не ставишь их секреты, и стала причиной их действий, направленных на твое устранение. Как говорится, язык мой – враг мой. Пока ты здесь, об этом не забывай ни на минуту…
Успевший отоспаться, пока Гуров занимался своими делами, сержант Женька лихо взял с места и, вырулив на трассу, помчался к Москве с азартом жокея, истосковавшегося по дерби на скамейке запасных.
Далеко впереди замаячили московские высотки. Гуров взглянул на часы. Было уже около часу дня. «Опять на обед опаздываю», – мысленно отметил он. Ненадолго заехав домой, он около двух уже был в своем кабинете. Незадолго до этого из поездки в Шмадряевку и Тверь вернулся Стас Крячко.
Увидев Гурова, Стас с хитрецой ухмыльнулся и с наигранным ликованием объявил в духе телекомментатора спортивных состязаний:
– Ну, наконец-то на финише мы увидели и нашего признанного чемпиона Льва Гурова! Трибуны ревут от восторга, его поклонницы кричат «Ура!» и в воздух чепчики бросают.
– Что, всю минувшую ночь Грибоедова перечитывал? Боишься, что и тебя постигнет горе от ума? Нет, Стас, тебе это не грозит, – рассмеялся Гуров. – Хотя завтра спозаранок ты можешь провозгласить: «Карету мне, карету!» Потому что ждет тебя дорожка дальняя.
– И завтра тоже? – возопил Крячко, хватаясь за голову. – Лева, я теперь точно знаю, что если бы ты в далеком детстве не упал с высокой лестницы вниз головой, то обязательно бы стал выдающимся злодеем нашей эпохи. С каким удовольствием я бы тебя поймал и посадил лет эдак на… В общем, пожизненно. Но то роковое падение нарушило запланированное природой, и ты стал сыщиком. О, горе нам!
– Так, горе ты луковое, рассказывай, что там у тебя. Всех повидал?
– Да-а… – став серьезным, Стас покачал головой. – Начну-ка я с конца, с поездки в Тверь к пострадавшей от грязных, так сказать, посягательств. – Последние слова он произнес с безмерной иронией и даже сарказмом. – Эх и штучка эта, оказывается, наша пострадавшая. Стерва из стерв.
– Ну что ж ты так о женщине-то? – усмехнулся Гуров, начиная догадываться о подоплеке случившегося несколько лет назад. – Она что, чаю тебе подала без сахара и заварки?
– Какой там! – отмахнулся Стас. – Даже на порог не пустила. Живет она в пятиэтажке, с соседями по подъезду отношения напряженные. Я к ней было сунулся, но она мне с порога заявила, что, дескать, не желает ворошить прошлого, мол, это была тяжелая душевная травма, вспоминать о случившемся не хочет. И дверью перед самым носом – хлоп! Тогда я обратился за помощью к общественному информбюро. Проще говоря, побеседовал с бабульками, которые заседали у подъезда. И вот от них узнал очень много интересного. Во-первых, общественность прямо-таки уверена, что никакого насилия над гражданкой Гошиной никто не совершал.
Не слабо, да? А с гражданином Жидких они проживали в одном подъезде. Поэтому и о нем я получил немало информации к размышлению. Вообще эта история весьма интересна и поучительна, поэтому ее саму по себе послушать будет не в убыток.
В одной трудовой семье славного града Калинина в один ужасный день на свет появилась долгожданная дочь. Врачи маме рожать запретили, но она героически нарушила их запрет, сократив продолжительность своей нелегкой жизни. Девочка росла пусть и не в тепличных условиях, но все, что положено, имела. Правда, на удивление семье, школе и соседям, в отличие от работающих и добропорядочных мамы и папы оказалась на редкость ленивой, высокомерной, себялюбивой особой. Помочь родителям по дому для нее было делом немыслимым. Когда училась в десятом классе, мама слегла, за ней ухаживал только отец. Однажды мать упросила дочь помыть ее. Доченька окатила маму ведром ледяной воды и ушла на танцы. Когда вернулся отец, помощь матери уже не требовалась.
После окончания школы в жизни нашей девочки произошло сразу два события: она поступила учиться на продавца и родила внучку своему папе. Два года спустя, когда из армии пришел отец новорожденной, наша героиня заставила его на себе жениться. И тут происходит нечто нехорошее: едва поженившись, молодожены выгоняют из дому дедушку, являющегося хозяином квартиры. Помыкавшись без крыши над головой, он находит себе одинокую женщину. Но года через два у молодоженов возникают проблемы – долг за квартиру превышает все мыслимые пределы. И тогда наша сладкая парочка идет к дедушке, угрожая убить его теперешнюю жену, заставляют от нее уйти домой. Но только для того, чтобы отнять деньги и опять выгнать на улицу. Дело было зимой. Пожилой человек пошел ночевать в подвал и оттуда уже не вышел. Его и похоронили как бомжа. А муженек нашей девочки скоро сел за драку с нанесением тяжких телесных, повлекших смерть потерпевшего…
– Стоп, стоп! Не гони. – Гуров потер лоб. – Что-то знакомое, но не припомню, из какой оперы.
– Ты слушай, дальше еще интереснее. Наш герой сел в ИТК общего режима на восемь лет. Его женушка тут же заочно с ним разводится и начинает веселую, вольную жизнь. Проще говоря, начинает на дому обслуживать мужской контингент. Не бесплатно, разумеется. И вот в числе ее клиентов однажды оказался студент местного вуза Дима Жидких, который жил двумя этажами ниже, на квартире.
Дима тоже, надо сказать, личностью был примечательной. Никто толком не мог сказать, бывает ли он вообще хоть когда-нибудь на лекциях и сдает ли хоть один экзамен самостоятельно. Чаще его можно было увидеть на каких-нибудь выставках антиквариата, всяких редкостей и тому подобного. Что-то он постоянно то привозил, то увозил. Часто куда-то ездил. Но основные маршруты его вояжей пролегали в Прибалтику, Калининград, Питер. После каждой такой поездки он шел кутить в рестораны и к соседке по подъезду, это по части утех. То ли запал на нее, то ли в общении с другими женщинами возникали проблемы.
Но вот однажды, в самый разгар любовных страстей, в дверь раздается звонок. Она смотрит в «глазок» и видит там своего экс-мужа, вышедшего на свободу раньше, чем ожидалось. И тогда Тамара, понимая, что ей сейчас может достаться на орехи, рвет на себе одежду, накинутую наспех, царапает себе плечи и зовет на помощь. Дима выбегает в прихожую и пытается ее успокоить. Экс-муж вышибает дверь и кидается на поругателя жены. Приезжает милиция. Ей рассказывают ледянящую кровь историю о покушении садюги Жидких на десятилетнюю дочь Тамары, вместо которой мама сумела убедить взять ее саму.