Шёман разворачивает «Коррен». Они занимаются тем же, что и полиция: Фогельшё, Гольдман, бизнес…
Деньги. Братья…
Чей же гнев, тоска или, может, разочарование стал причиной того, что Йерри Петерссон оказался в замковом рву, убитый ударом по голове, изрезанный вдоль и поперек, среди замурованных в стены останков военнопленных?
«И остальные выглядят не менее уставшими, чем я», — думает Малин, оглядывая коллег, собирающихся на первое за неделю утреннее обсуждение предварительного расследования убийства Йерри Петерссона.
8:30.
У Юхана Якобссона темные круги под глазами. Вальдемар Экенберг пропах табаком насквозь. Ловиса Сегерберг, похоже, не выспалась в своем отеле — видимо, у них, в «Дю Норд», что возле железнодорожной станции, действительно неудобные кровати. У Карима Акбара, сидящего во главе стола, вялый вид. Однако блестящий шерстяной костюм выглажен, как всегда. И красно-лиловый галстук подобран со вкусом.
Один только Свен Шёман выглядит бодро.
Тишина. Такая, какая нависает только в комнате, полной следователей, обдумывающих свой следующий шаг, после того как их глазам открылось нечто новое.
Теперь они знают, что Фогельшё лгали им. Что они были вынуждены продать замок из-за неудачных сделок Фредрика; и потом, получив наследство, попытались выкупить Скугсо обратно, однако Петерссон отказался, несмотря на то что ему предложили хорошую сумму. Что Аксель Фогельшё не открыл дверь Малин и Харри, но Катарина поговорила с ними. Что Фредрик был откровенен во время допроса и сказал, помимо всего прочего, что был у Петерссона вечером накануне убийства, прижал его к стенке и буквально потребовал согласиться на предложение своего отца. Но не более того.
— Но если он был там вечером накануне убийства, то это не он. Карин пишет в своем рапорте, что Петерссон умер где-то под утро, мгновенно, от удара по голове, — подводит итог Свен. — Кроме того, за последние сутки своей жизни адвокат, похоже, ни с кем не встречался, кроме Фредрика Фогельшё. Он сделал только один звонок по мобильному, своей горничной, как выяснилось позже. Некая филиппинка с железным алиби: ее не было в замке целую неделю.
— Если его убил Фредрик Фогельшё, — говорит Малин, — то он должен был вернуться в замок утром. Но здесь жена обеспечила ему алиби. Конечно, мы не можем быть совершенно уверены, все-таки жена…
— А эта филиппинская горничная, — спрашивает Вальдемар, — у нее не может быть каких-нибудь родственников из дикого леса?
— Ее допрашивала Аронссон, — отвечает Свен. — Горничная — сама уравновешенность. И потом, в этом случае его должны были ограбить, разве не так?
Они прошлись по другим вопросам, касающимся расследования. Нового не так много.
— Мы проверили электронную почту Петерссона, — сказал Юхан. — Вчера поздно вечером получили из «Телии» [57] распечатку разговоров с его мобильного и стационарного телефонов. Но и там не обнаружили ничего достойного внимания, кроме разве что двух звонков из телефонной будки возле «Икеа».
— Действительно что-то интересное? — спрашивает Карим.
— Нет, однако только в этих случаях мы не знаем, кто звонил. И мы думали, что в наши дни у всех есть мобильные телефоны.
— Что за телефонная будка?
— Из тех, что на стоянке, — отвечает Юхан.
— Может, там есть какая-нибудь камера наблюдения, работавшая в то время?
— Увы. Я проверил, никакой камеры там нет. И звонили несколько месяцев назад, так что найти свидетелей будет действительно нелегко.
— А нам никто не звонил? — Карим своим вопросом прерывает нависшую после обсуждения тишину.
— Подозрительное молчание, — отвечает Свен. — Я ожидал шквала звонков о делах Петерссона, но, похоже, он из тех, кто оставляет после себя только довольных клиентов.
— И такие нашлись? — спрашивает Харри.
— Нет, — отвечает Вальдемар.
— И никакого орудия убийства, — дополняет Свен.
— Что же нам делать дальше? — задает вопрос Карим.
— Группа в «Аиде» продолжает раскопки, уделяя особое внимание вопросу, почему совместная кампания Йохена Гольдмана и Йерри Петерссона провалилась, — говорит Свен. — Малин и Харри попытаются поговорить с Акселем Фогельшё. Вызовут его на допрос, если заупрямится. Все-таки версия, что семья Фогельшё каким-то образом расправилась с Петерссоном, чтобы получить возможность выкупить замок у его наследников, не так уж и невероятна.
— Думаешь, они наняли кого-нибудь? — уточняет Малин.
— Вряд ли, — отвечает Свен. — Но мне вдруг пришла в голову такая мысль, хотя ничто пока не указывает на эту возможность.
Малин кивает.
— Наследник — отец Петерссона, — говорит она, выдержав паузу. — Если не всплывет неизвестный нам ребенок или какая-нибудь супруга из-за границы.
— Люди убивают и не за такое, — говорит Вальдемар.
Малин слышит в его голосе какую-то тоску, однако не вполне понимает чувства, которые он вкладывает в эту фразу.
«Час от часу не легче», — думает она, глядя на его синяк, окрасившийся в оранжево-желтый цвет, какими бывают края осенних листьев.
Свен поднимает трубку после третьего сигнала. На дисплее неизвестный номер, тем не менее звонят непосредственно ему, минуя секретаря.
Сейчас в офисе грязно. Спокойное утро кончилось, и помещение сразу пропахло кофе. Озабоченные, нервные полицейские, в форме и без, суетятся в наушниках, что-то говорят в микрофоны.
— Шёман.
— Это Свен Шёман?
— Да.
— Здравствуйте. Это Петер Свенюнгссон из Стокгольмского отделения Интерпола.
— Здравствуйте.
— Я узнал из Интернета, что Йерри Петерссон убит.
— Это так. Местные охотники нашли тело во рву его замка.
— Могу рассказать вам кое-что, что могло бы вас заинтересовать.
— Расскажите, будьте добры.
— Вы, конечно, знаете, что Петерссон был адвокатом Йохена Гольдмана, когда тот скрывался за границей. Собственно говоря, один раз мы почти схватили его. Нам сообщили, что он находится в Швейцарии, в Вербье. Я думаю, кофе еще не успел остыть в автомате, когда жандармы явились за ним в офис. Однако и тогда ему удалось уйти.
— И?
— Это Петерссон дал нам тогда наводку. Позвонил и сообщил, где Гольдман.
Свен чувствует, что его сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди.
— Черт…
— Он ничего нам не объяснил, хотя прекрасно осознавал, что делает. Мы обещали не выдавать его.