Телефон сигнализирует о получении СМС. От Сары. Туве немедленно отвечает, в то время как на экране телевизора появляется крупным планом испуганное лицо скульптуры и ее бронзовые волосы, растрепавшиеся на ветру.
30 октября, четверг
Харри Мартинссон смотрит на часы в верхнем углу монитора. 8:49. В здании полицейского участка довольно спокойно, народ, должно быть, сейчас спешит на работу. Сегодня нет утренней планерки, вчера они обо всем договорились и знают, чем сегодня заняться.
Малин Форс давно пора прийти. Уже сейчас они должны быть на пути в Седерчёпинг.
Где ты, Малин?
Внизу, в тренажерном зале? Вряд ли.
Может, всплыло что-нибудь новое, и ты неожиданно отправилась куда-нибудь? Тоже маловероятно.
Вчера тебе явно нездоровилось. Ты хотела выпить?
Гунилла поинтересовалась, почему Харри задержался, несмотря на то что он звонил ей. Мартинссон ответил, что работал. Он стоял на кухне и лгал ей прямо в лицо, нисколько не смущаясь и не чувствуя стыда. Скорее он жалел ее, женщину, обманутую мужем вот так, после стольких лет брака. Харри уснул быстро, вспоминая бедра Карин Юханнисон.
Сейчас он обводит взглядом своих коллег, в форме и без. Таких решительных и в то же время растерянных. Чего вы хотите, собственно говоря?
Малин не знает, чего она хочет в конечном итоге добиться; тем не менее она работает каждый день. Она пытается убедить людей, находящихся там, за стенами полицейского участка, в том, что они под надежной защитой.
Так где же ты, Малин? Харри звонил ей три раза, два раза на мобильный и один на домашний телефон, и нигде не дождался ответа. Может, она у Янне? Но и там никто не берет трубку.
У Хёгфельдта?
Это слишком сложно для Харри. Он ничего не знает об их отношениях.
— Куда ты подевал Форс? Разве вы сейчас должны быть не в Седерчёпинге? — раздается усталый голос выходящего из лифта Свена Шёмана.
Харри поднимается и смотрит на комиссара, а тот хмурит брови. «Похоже, она действительно увязла, нам следует ответственнее отнестись к ее проблеме», — вот какие мысли читает Мартинссон на лице своего начальника.
Они встречаются в середине комнаты и глядят друг другу в глаза.
— Думаю, она дома, — говорит Харри.
— Едем туда немедленно, — командует Свен.
Харри нажимает кнопку звонка и слышит пронзительный сигнал по ту сторону двери.
Свен в темно-синей утепленной форменной куртке молча ждет рядом с ним.
В машине они не сказали друг другу ни слова. О чем им было говорить?
Харри звонит еще раз. Потом еще.
Свен приподнимает крышку почтовой щели и заглядывает вовнутрь. И тут до них доносится тяжелое сонное сопение и возня под дверью.
— У тебя есть отмычка? — спрашивает Свен.
— Целая связка, — отвечает Харри.
— Малин лежит на полу в прихожей.
Харри качает головой, быстро стряхивая с себя инстинктивное беспокойство, от которого у него холодеет внутри, и сосредотачивается на происходящем.
Она дышит.
Спит.
А может, она ранена?
— Дай мне отмычку, — говорит Свен, и через несколько секунд они видят Форс на полу прихожей. Белая майка задрана, так что виден пупок, выглядывают трусы с узором из маленьких розовых сердечек.
Крови не видно. Никаких синяков, ран, только слышно дыхание крепко спящего человека.
До Свена и Харри доходит запах перегара.
Они замечают пустую бутылку из-под текилы.
Свежий номер «Коррен» под головой вместо подушки.
Харри и Свен опускаются на колени по обе стороны Малин и смотрят друг на друга. Им нет необходимости задавать вслух вопрос, застывший на губах каждого из них.
И что нам теперь делать?
Выключите же этот дождь. Мне холодно, а он все барабанит и барабанит по коже. Это невыносимо! А что это холодное окутывает мои ноги?
Янне!
— Даниэль, иди к черту! — кричит она.
Идите к черту.
Откуда эти холодные капли и как я оказалась на улице голая? И кто это там разговаривает?
Харри? Свен?
Что они здесь делают?
— Держи ее.
— Сиди тихо.
Они оборачивают мое тело полотенцем. Я вижу лицо Харри, его обритую голову. Похоже, он настроен решительно. Свен, это ты? Теперь я узнаю свою ванную. Я под душем! И черт, какая же холодная вода! Теперь я вижу их обоих. Я сижу в ванной, а они поливают меня. Трусы и майка липнут к телу, я ведь почти голая, какой же у меня сейчас, должно быть, глупый вид. Ну хватит!
— Хватит! Я знаю, чем вы тут занимаетесь!
Она размахивает руками, словно отбиваясь от направленного на нее распылителя.
Капли, словно ледяные осколки, крохотные острые иглы, возвращающие ее к жизни.
— Дайте же мне поспать, черти!
Теперь на нее надели теплый халат, а изнутри тело согревает горячий кофе. В голове гудит, и у Малин все двоится в глазах. Она видит двух Свенов и двух Харри, ей хочется кричать, требовать алкоголя, но взгляды коллег удерживают ее на месте.
Свен сидит на стуле у окна, Харри стоит возле мойки. Он смотрит на сломанные часы из магазина «Икеа», потом на голубя за окном. Птица всего на несколько секунд задержалась у стекла, а потом улетела в сторону собора.
Начинай же.
Давай, прочитай мне лекцию.
Скажи мне, какой я пропащий человек, безвольная пигалица, которая не в силах противостоять даже самому слабому из своих демонов.
Назови меня дерьмом. Ну!
Однако коллеги молчат.
Они уже запихнули в нее две таблетки парацетамола и две ресорба. А сейчас, по-видимому, ждут, когда она допьет кофе.
Теперь коллеги удаляются в прихожую. Малин слышит, о чем они говорят.
— Я позабочусь, чтобы она снова встала на ноги, мы не можем обойтись без… — говорит Свен.
Потом слышится голос Харри:
— Ей нужно лечиться.
Он действительно так сказал или у меня что-то со слухом? Он не должен был так говорить.
Они возвращаются на кухню и становятся рядом с ней.
— Одевайся скорей, и поезжайте в Седерчёпинг. Вам есть чем сегодня заняться, — командует Свен после того, как Малин допивает кофе.
Сама не зная как, Форс выдержала поездку в автомобиле, и к обеду они с Харри уже переступили порог нужной им комнаты в седерчёпингском реабилитационном центре.