А другие всегда пытались добраться до него, им хотелось заполучить не только его искалеченное тело, внутренности в котором спутались в один большой клубок, и не только твердое сердце, дрожащее за решеткой костей. Им хотелось залезть внутрь, в его секретную комнату, залитую слепящим светом лампы. Они прятали свои злобные цели за красивыми словами и постоянно убеждали его, что действительность прекрасна, а общество — необычайно интересно. Это было невыносимо. И терпеть он не собирался! Эркки растерянно покачал головой. Он потерял всякий контроль над мыслями, и сейчас те лишь мешали ему.
Он побрел в дом и улегся на грязный матрас. Как же хорошо, что он улизнул из лечебницы, подальше от ее удушливой атмосферы. И хорошо, что он отыскал этот заброшенный домик. Подогнув колени, он перевернулся на бок, просунул руки между ног и прижался щекой к заплесневелой ткани матраса. Он вгляделся в себя, в темный пыльный Подвал с небольшим отверстием в потолке, сквозь которое падал луч неяркого света, так что на каменном полу образовался светлый круг. Там сидел Нестор. Возле него валялось поношенное Пальто. Оно казалось совершенно безобидным, как любая забытая вещь, но уж он-то знает… Эркки долго лежал не двигаясь и ждал, а потом уснул. Чтобы рана затянулась, нужно время. Пока она затягивалась, ему снились сны. После наказания всегда следовало утешение, и он с благодарностью принимал его. Это было частью их договора. Было три минуты седьмого, четвертое июля, и дом начал медленно накаляться от жары.
* * *
Обнаружив в лесной чаще домик, Эркки приятно удивился. Дом уже несколько десятилетий пустовал, однако он отлично сохранился, хотя почти всю мебель поломали бродяги. За столько лет многие забредали сюда в поисках временного прибежища, оставляя после себя пустые бутылки и другие следы.
Не выходя из леса, Эркки огляделся. Дом был деревянным, а перед ним лежала небольшая полянка, поросшая густой травой. Эркки подошел к массивной двери и толкнул ее, потом замер и принюхался. В домике имелись кухня, гостиная и две крошечных спальни, в одной из которых на кровати лежал старый полосатый матрас. Осматриваясь и вдыхая запах старого дерева, он обошел дом. Эркки не знал, что на самом деле в этом доме он был ближе к своим предкам, чем когда-либо: прежде здесь ночевали пастухи, а еще раньше на участке жили финские земледельцы, поселившиеся в этих местах в семнадцатом веке. Расхаживая по комнатам, Эркки чутко прислушивался, но стены молчали. Похоже, внутри что-то произошло — в стены, казалось, въелся гнев. Кое-где из толстых бревен торчали щепки, словно кто-то поработал топором. Ни одно из окон не уцелело, и лишь осколки стекла торчали из потрескавшихся рам. В голову ему пришло сразу несколько мыслей. На машине сюда не проедешь. И, насколько он может судить, никто не видел, как он свернул с дороги и начал карабкаться по склону. Часов у Эркки не было, но он точно знал, что добрался сюда от дороги ровно за полчаса. Ни еды, ни одежды с собой у него не было, но это Эркки не волновало. Однако его мучила жажда. Пытаясь наполнить рот слюной, он подвигал челюстями и пожевал собственный язык, а затем пошел в кухню и открыл наугад несколько ящиков. Ручки давно отвалились, и ему пришлось поддеть ящики ногтями.
Внутри он нашел вилку с погнутыми зубцами, упаковку свечек, хлебные крошки, пауков, крышки от пивных бутылок и пустой спичечный коробок. На разбитом окне висели остатки тюлевой занавески, но когда Эркки притронулся к ней, ткань рассыпалась прямо у него в руках. Он вернулся в гостиную. Одно из окон выходило на полянку перед домом, другое — на озеро. Возле стены стояла старая тахта, обитая грубой зеленой тканью, а с противоположной стороны — большой шкаф. Эркки открыл дверцу и заглянул внутрь. Шкаф оказался пустым. Дощатый пол покоробился, так что ходить было неудобно. Эркки осторожно опустился на тахту, но пружины заскрипели, а с потертой обивки поднялось облако пыли, поэтому Эркки встал и направился в комнату с матрасом. Стянул с себя куртку и футболку, улегся на кровать и на целую вечность забылся. Проснувшись, он не мог вспомнить, где находится, к тому же его сбили с толку сны. Не подумав, парень выскочил на крыльцо, прямо на солнце. Как же это унизительно — соскребать с крыльца собственные внутренности, слышать злорадный смех Нестора и ловить кишки, змейками ускользающие сквозь пальцы…
Он вновь проснулся, осторожно сел в кровати и, глядя перед собой, пощупал рану. Она полностью затянулась, и на ее месте остался лишь красный рубец. Шрам тянулся от груди до пупка. Сейчас солнце поднялось еще выше. Эркки встал с кровати. Из мебели в комнате стояла также грубо сколоченная тумбочка размером не больше коробки. Медленно подойдя к тумбочке, он выдвинул ящик. Вглядываясь внутрь, рассеянно потер онемевшую ногу. Видно, он лежал на чем-то твердом… Эркки вернулся к кровати и посмотрел на матрас, а потом ощупал его. Пальцы наткнулись на небольшой твердый предмет. С неясным предчувствием он поднял матрас и перевернул его — с другой стороны в матрасе была проделана большая дыра. Эркки засунул руку внутрь и пошарил в подкладке, пока не нащупал что-то холодное. Вытащив это что-то, он сперва не поверил собственным глазам. В ветхом домике, прямо в старом трухлявом матрасе был спрятан револьвер. Осторожно держа его обеими руками, Эркки заглянул в дуло. Сначала пистолет в руках Эркки казался совершенно чужеродным предметом, однако затем Эркки сжал его правой рукой, а палец положил на курок. Надо же, какой он удобный… Сколько силы в нем заложено… Ему все на свете подвластно. Бриз, ветер и буря. Он с любопытством открыл дверцу барабана и заглянул внутрь. Там остался лишь один патрон. Эркки нетерпеливо вытащил его и принялся рассматривать. Патрон был длинным, блестящим и на удивление округлым. Он затолкал патрон обратно и обрадовался, увидев, насколько плотно тот вошел в гнездо. Эркки огляделся: значит, кто-то из ночевавших здесь оставил в матрасе револьвер… Странно… Может, владельца застали врасплох и он не успел вытащить его и захватить с собой? Может, тот человек ждет подходящего момента, чтобы вернуться за ним. В оружии Эркки ничего не смыслил, но решил, что перед ним дорогой крупнокалиберный револьвер. Он с трудом разобрал маленькие буковки на рукояти: «Кольт».
«Что скажешь, Нестор?» — тихо пробормотал он и повертел револьвер в руках. А затем вдруг замер и отбросил его, так что тот со стуком ударился о пол. Эркки выскочил на кухню и прижался к столу. Как же он не подумал, что Нестор наверняка предложит какую-нибудь мерзость. Он слышал: эти двое там, в темном Подвале, хохочут так, что пыль поднялась столбом. Эркки вернулся в комнату, остановился и долго смотрел на револьвер. Наконец он поднял его и спрятал обратно в матрас. Ему он не нужен. У него есть другое оружие. И Эркки начал расхаживать по дому — из кухни в гостиную и обратно, не отрывая взгляда от покореженных досок на полу. Они прогибались и разноголосо поскрипывали. Вскоре он уже составил целую мелодию. Черная грива закрывала ему лицо, одежда мешковато висела, а руки он вытянул перед собой, шевеля пальцами в такт скрипу. Эта мелодия захватила его, он не мог остановиться, впрочем, ему и не хотелось. Скрип успокаивал, хорошо было бродить вот так, растопырив пальцы и мелко переступая ногами. Скрип-поскрип, топ-топ-топ, вот Эркки идет, хоп-хоп-хоп. Он не знал, сколько времени пробродил так, но, собравшись в конце концов с силами, подошел к входной двери и осторожно приоткрыл ее. Солнце нещадно выжигало траву на полянке. Опустив глаза, он с опаской ступил на каменную плитку перед крыльцом, шагнул в траву и остановился. Пахло шишками и папоротником. «Корни, стебель и листья…» Эркки двинулся вперед. Он не знал, куда идет и зачем. Нестор велел ему спуститься по склону и направляться к деревне. День едва занимался, но самые ранние пташки уже начали просыпаться. Они раздвигали шторы и смотрели в окно на это чудное утро. Теплое. Светлое. Наполненное яркой зеленью. И они радостно строили планы, желая на полную катушку насладиться прекрасной погодой и коротким летом.