— А что — скоро Новый год? — глупо удивился я после третьей рюмки и солидной порции отменной свежатины.
— Ты вообще чем занимаешься? — ответно удивился Николай. — Совсем от жизни отстал!
После застолья я изложил свою просьбу, и слегка хмельной Николай, получив определенную сумму на оперативные расходы, укатил в Ростов на своей персональной престарелой «пятерке» — хотя я категорически возражал против такой постановки вопроса, упирая на повсеместное присутствие бдительных гибэдэдэшников.
— Завтра будь готов к восьми утра, — покровительственно заявил эскулап. — Заеду заберу. А пока — отдыхай…
В восемь утра «пятерка» Николая уже стояла у ворот. Мы плотно закусили все тем же несчастным Борькой в трех видах (холодец, жаркое и запеченная с салом кровь) и убыли в город.
— Значит, так, — следя за дорогой, начал доклад Николай. — Нашел я эту частную больничку — никаких проблем. Она у Октябрьского рынка одна такая. Три этажа, евроремонт, свой двор, стоянка — крутых там нянчат. Первый и второй этажи — поликлиника, третий — стационар. Твой Ахсалтаков там лежит — фамилию и не думали скрывать. У меня там аж трое приятелей работают, так что…
— Отец к нему приезжает? — поинтересовался я.
— Насчет отца не спросил, — озаботился Николай. — Но ты же не сказал…
— Да нет, все нормально, — поспешил я успокоить его. — С отцом сам разберусь — дальше давай.
— Ага, дальше, — Николай поскреб подбородок и покачал головой. — Охрана там. В палате трое сидят. В коридоре еще двое ходят. На стоянке «Форд» — фургончик, в нем еще четверо. Целая кодла! И все, между прочим, вооружены.
— Что — с автоматами? — удивился я. — Средь бела дня, в городе?!
— Да нет — с пистолетами, — Николай пожал плечами. — Но шибко не таятся, заметно, что оружие носят… Так, что там у нас еще…
— Возможность наружного наблюдения? — подсказал я.
— Ага, вот, — Николай вытащил из кармана листок и протянул мне. — Вот я схемку начертал. Значит, там сразу рядом с больницей торцом два трехэтажных дома, но они неудобные. А в трехстах метрах располагается девятиэтажка, по вдоль — вот она очень даже ничего. Просто прелесть. Второй подъезд проходной. Я поднялся — в этом же подъезде есть выход на чердак. Чердак — технический этаж, куча выходных отверстий и окон. Наш больной лежит в пятой палате, окна которой выходят как раз на эту девятиэтажку. Там, правда, тюль, он частично затрудняет возможность наблюдения. Зато вечером, когда свет включают, все видно как на ладони, возможность для прицеливания — просто великолепная. У тебя оптика есть?
— Я не собираюсь ни в кого стрелять! — увесисто сообщил я, пристально глядя на своего приятеля. — Чего ты там себе выдумал?
— Ну, это твои дела… — пробормотал Николай, недоверчиво хмыкнув. — Но хочу сказать — местечко очень удобное. Помнишь, когда мы в Старопромысловском стояли, Сухова снайперша утрехсотила? [15] Я еще тогда с вас кровь собирал — не было запаса. Помнишь? Я ему полтора литра крови влил, пока борты не пришли.
— Не вижу повода для аналогий, — недовольно заметил я. — Я никого не собираюсь мочить. Мне понаблюдать надо, дождаться, когда прибудет папашка этого пацана, и сесть ему на хвост.
— Да нет, твои дела, конечно, — опять пожал плечами Николай. — Просто ситуация — как две капли. Эта девятиэтажка к больнице стоит так же, как тогда, в Старопромысловском. Снайперша, что сняла Сухова, сидела на чердаке, а мы были тогда на третьем этаже, от школы до дома было около четырехсот метров… улавливаешь?
— Еще один грязный намек — буду нецензурно ругаться, — предупредил я собеседника. — Ты лучше скажи — он в коме?
— Позавчера пришел в себя, — Николай опять хмыкнул. — Для него из столицы привезли профессора — а нужен ему этот проф был как собаке пятая нога. Состояние у парня вполне приличное, организм здоровый.
— Телефон там рядом есть? — поинтересовался я.
— Да, возле девятиэтажки магазин, там три таксофона. И, как ни странно, все работают. Все вроде бы, да?
— Вроде бы все, — согласился я. — Спасибо — ты оказал мне неоценимую услугу. Теперь мне нужно следующее: термос, спальный мешок, примус, парашютная стропа или репшнур длиной тридцать метров и верхонки. Прикинь, сколько это может стоить, я дам деньги — купишь.
— Спальник, термос и примус возьму на работе, — принялся перечислять Николай. — Так… Ага — стропу пойду у спецов попрошу, у них есть. Верхонки у меня в багажнике есть… Бинокль нужен?
— Есть, — я похлопал по своей дорожной сумке. — Значит, получается все бесплатно?
— Получается, — Николай улыбнулся и подмигнул мне. — Только, как мне кажется, ты занимаешься дурной работой.
— Не понял? — удивился я. — А что — есть другие варианты?
— Полно, — Николай опять подмигнул — как-то зловеще, недобро. — Я думаю, можно там найти человечка, который баксов за пятьсот-штуку соорудит твоему парню соответствующую инъекцию. Парень сейчас в промежуточном состоянии — всякое может случиться. После этой инъекции он через некоторое время загнется от сердечной недостаточности — и все проблемы решены. И не надо торчать на чердаке, подвергать себя риску…
— Какой ты зануда, Коля, — беззлобно констатировал я. — Ты всегда такой или только по выходным? А как же клятва? Как же «Не навреди»?
— А я не вредю никому, — совершенно серьезно заявил Николай. — Ты, наверно, забыл — я там вместе с тобой парился. И прекрасно знаю, кто такой этот Ахсалтаков. На таких врачебная этика не распространяется, можешь мне поверить. Я бы таких сам душил, пока силы есть…
— Это сын, Коля, — мягко возразил я. — Понимаешь? Сын. Сын за отца…
— Яблоко от яблони недалеко падает, — колюче прищурился Николай. — И вообще давай не будем об этом…
Заехав в воинскую часть, где Николай был начмедом, мы взяли все необходимое и вскоре уже поднимались в лифте на девятый этаж жилого дома, располагавшегося в трехстах метрах от частной больницы.
— Замок, — констатировал я, оказавшись на последней площадке.
— Гвоздодер, — в тон ответил Николай, вынимая из свернутого спального мешка фомку. — Радуйся, что я все предусмотрел.
— Люди, — я обвел пальцем вокруг, имея в виду три двери, выходящие на площадку. — Услышат, увидят, настучат.
— А мы тихо, — успокоил меня Николай, забираясь на лестницу и в два приема выворачивая замок из петель. — Заходи. Я потом, когда спущусь, прилажу его на место.
— А как я выйду? — мимолетно поинтересовался я, поднимаясь на чердак.
— А стропа тебе на что? — хитро подмигнул Николай. — Или ты собрался ею рыбу ловить?
— Стропа — на случай экстренной эвакуации. А если мне потребуется просто выйти? Позвонить, например?