В общем, студенты на грани взрыва. Леха утверждает, что в коллективе созрела вполне серьезная идея: закупить топоры, ножи побольше и устроить массовую резню. То есть вырезать всех кавказдюков – а дальше будь что будет. Уже и инициативная группа сформировалась, готовая возглавить резню: пусть потом хоть всех пересажают – дальше так жить просто невозможно...
– И что, никто никуда не пробовал жаловаться? – удивилась Ирина.
– За две недели – полторы сотни заявлений – в милицию, в прокуратуру, в ФСБ, куча писем в администрацию, руководство, префектуру...
– И что?
– Что значит – «и что»? – Леха даже обиделся. – Ты что, не была студенткой?
– Ну, я москвичка, в общаге не жила...
– Понятно... Короче, никакой реакции. А выступать открыто – типа митинг какой-то там или демонстрация – никто не собирается. Потому что зондер– команды никуда не делись. В общем, вот такая ситуация. Если мы не вмешаемся – будет резня.
– Замечательно, – Ленка сыто зевнула. – Тридцать трупов – это здорово.
– Можно узнать, что тебя так радует? – обескураженно уточнил Леха.
– Можно. – Ленка деловито перечислила: – Такого еще не было – это прецедент. Общество и власти вынуждены будут признать, что такой вопрос есть и он требует немедленного решения. Проверки общаг, комиссии, команды органам – обратить внимание и так далее. Короче – движение.
– Я тебе по опыту предыдущих происшествий подобного рода могу дать расклад, как это все будет, – уныло сообщил Леха. – Пересажают кучу студентов, кое-кого поубивают. ДПНИ организует марш протеста, его разгонят, будет усилен надзор – но не за джигитами, нет, а за русскими, потому что все это будет проходить под эгидой – «озверевшие русские свиньи режут примерных кавказских студентов». Все очень быстро уляжется и пойдет своим чередом. И теперь другие студенты уже никогда не решатся на такой шаг – наученные горьким опытом своих предшественников. Какой смысл бунтовать? Система все равно задавит, так что лучше сидеть и не рыпаться.
– Ну так сидите и не рыпайтесь, – с серьезным видом посоветовала Ленка. – Если вы такие умные, все наперед знаете, опыта у вас – выше крыши... Или перережьте всех там и садитесь оптом в тюрьму. А мы вам передачки таскать будем.
– В общем... ты, конечно, можешь злорадствовать... – Лехин голос от огорчения усох и сел на полтора тона – не ожидал он такого черствого отклика от нашей генераторши идей. – ...Но такими самоубийственными акциями мы невольно воспитываем рабскую покорность в нашей молодежи. Для формирования бойцовской психологии нужны четко зафиксированные победы. Нужен положительный результат, отчетливый пример рационального подхода к решению проблемы. Короче, методика нужна, а ее пока нет – сплошной экстремизм и кровь.
– Погоди... А мы что, по-твоему, будем с ними просто по душам беседовать? – Ленка удивленно-недовольно изогнула бровь. – Ты вообще как себе видишь нас в этом мероприятии?
– Я вижу массовое избиение с переломом конечностей, унижение и боль – и десятисекундный нравоучительный спич: ведите себя прилично либо не будете вести себя никак. Иными словами – включите голову или она вам больше не понадобится. И – все живы, и даже не покалечены: кости потом срастутся, а рубец в памяти останется. Вот что важно.
– Что-то ты плохо видишь, – не одобрила Ленка. – А мне видится море крови – и трупы. Много трупов...
– Лен, прекрати – ну что ты как ребенок? – Леха усиленно морщил лоб, пытаясь в экстренном порядке подобрать подходящие аргументы, – влип парень, не подготовился как следует, подумал почему-то, что Ленка с ходу загорится такой замечательной, на его взгляд, идеей.
– Давай подойдем к этому с точки зрения элементарной человечности: тебе что, ни капли не жалко, что три десятка молодых людей будут убиты?
– Ни капли, – решительно отрезала Ленка. – Вот ЭТИХ молодых – ну ни капли.
– Ну я даже и не знаю...
– Ну ты даешь! Нашел, у кого просить жалости к врагу!
– Хорошо, давай подойдем с другой стороны, – Леха лихорадочно метнулся взором по нашим безучастным лицам и попробовал «поменять позицию». – Возьмем сам факт: будут зарезаны три десятка джигитов – независимо от твоего отношения, это само по себе ужасное и беспрецедентное преступление, которое гулким эхом отзовется не только по всей стране, но, пожалуй, и по всему миру.
– Пусть, пусть отзовется! – Ленка задорно хлопнула в ладоши. – То-то будет здорово!
– Но не надо забывать, что при этому будут покалечены и сломаны судьбы десятков русских студентов, которые окажутся причастны к этому злодеянию, – Леха упорно гнул свою линию. – У тебя что, в самом деле нет желания предотвратить это? Нет, давай так – чисто с женской точки зрения: тебе что, действительно не жаль своих юных соплеменников? Не жаль вот этих невольных убийц, у которых в одночасье рухнет вся жизнь?
– Слушай, выключи свой долбаный пафос, говори по-человечьи! – Ленка недовольно скривилась. – И я не поняла: ты кого мне предлагаешь пожалеть? Каких-то трусливых баранов, которые терпят все эти издевательства и отворачиваются, когда их женщин, как ты только что доложил, имеют в коридоре, на лестнице и в душевой?!
– Эээ... Оуэмм... Понимаешь... Дело в том, что... – Леха попробовал что-то вставить, но Ленку это завело еще больше.
– Да пусть они вообще все сдохнут, слезинки не пророню! Нет, надо же – их там семеро на одного, а они что-то мычат, блеют, как бараны, планы какие-то вынашивают! Да давно бы бросились, голыми руками задавили бы ублюдков!!!
– Спокойнее, – предупредил Федя, тревожно оглядываясь. – На нас смотрят...
– Да пусть смотрят, нам по барабану! – боевито воскликнула Ленка. – Надо же, целую философскую концепцию построил: почему трусливые бараны позволяют себя стричь, не бодаются, хотя у них есть рога!!! Ты представь себе, что было бы, если бы там жили сто пятьдесят чеченов, а тридцать славян имели бы их баб и отбирали у них деньги! Да их бы в секунду порвали на британский флаг!!!
– Ну, извини, если моя концепция тебе чем-то не угодила, – Леха был красен, у него даже глаза налились кровью – вот-вот заплачет от обиды. – Только прошу не забывать: подавляющее большинство студентов и вообще русской молодежи – хилые, неразвитые физически, инфантильные существа, живущие в буквальном смысле под маминой юбкой. Не всем, увы, повезло родиться такими сильными и бесстрашными...
Леха кивнул на Федю, сделал особо крупный глоток из стакана с соком (чуть не поперхнулся) и хотел продолжить – но Ленка не дала:
– Зато всем повезло родиться свободными, и каждый волен сделать выбор: умереть в бою, защищая эту свободу, или жить на коленях. И не смей оправдывать вашу трусость и физическую немощь! Кто вам мешает качаться? Кто заставляет с утра до вечера пялиться в ящик, курить, сосать пиво и валяться?! Вы все – так называемые русские мужики – алкаши и слабаки, вы все – дезертиры в этой войне, которая очень скоро закончится вашим поражением!