– Назад, я сказал!
Федя пресекает нарушение и выгоняет Ленку обратно в холл.
Ленка выгоняться не хочет, все самое интересное – здесь. Она капризничает, происходит этакая скоропалительная семейная сцена.
– Назад, я сказал! Все уже, ща выволакивать будут, дайте место!
Мы с Ленкой возвращаемся в холл – Федя с юнгами тоже идут с нами. Андрей остается в коридоре, командует выволочкой.
Джигитов вытаскивают в коридор и пытаются уложить в шеренгу.
Процесс этот довольно трудоемкий: хотя у многих сломаны руки, как и было сказано, некоторые отбиваются ногами и дико рычат, создавая сумятицу.
Наконец, вытаскивают последнего.
Все здесь, никто не ушел от наказания. Наскоро доламывают руки одному уцелевшему – тягостное зрелище, я вам скажу: наверное, надо будет это вырезать, Ленка же все снимает...
Андрей, досадливо кривясь, захлопывает дверь последней комнаты, частично глуша девичий визг, – барышни уже охрипли, но все никак не уймутся.
Все, что ли? Быстро управились – это я тут расписывал полчаса, а на деле от команды «мочи!» до финала прошло не более пяти минут, или того меньше.
В коридоре шумно и больно.
– Ы-ыыыыыррр! Ааааа!! Оуууссс!!! Хана вам, твари!!!!
Стоны, проклятия, немногочисленные торжественные обещания на предмет скорой смерти всем подряд славянам, но имеют место и всхлипывания, несколько человек плачут от боли и страха.
Примерно вот так же было на той проклятой поляне. В смысле не в ходе всей баталии, когда нас расстреливали из «Ос», а в самом конце, после Фединого сольного выступления с колуном.
Стук сверху – это не молотки, а уже, по всей слышимости, кулаки: с «азиатских» этажей кто-то пробует на прочность накрест заколоченные двери.
– Все, закончили, выдвигайтесь! – командует Федя. – Грузовик оставьте – я на нем поеду.
Бойцы организованно покидают здание, Руденко и Андрей выходят последними.
– Давай, снимай, сейчас будет речь, – Федя проходит на средину коридора, перешагивая через поверженных врагов, и принимает позу вещающего с трибуны вождя.
– Давай! – командует Ленка, наводя на него камеру.
– Дорогие гости столицы... – прокашлявшись, начинает Федя. – Я прошу минуточку внимания...
– А-а-а-а!!! Ссссуки! Не жить вам, свиньи!!!
– Э, чабаны, дайте сказать...
– Хана вам! Вы все теперь сдохнете!! Вас теперь везде резать будут!!! Везде!!!
– Я сказал – чабаны! – взбешенно ревет Федя, перекрывая все вопли разом. – По команде «чабаны» – все чабаны этого сраного гадюшника принимают строевую стойку, поворачиваются к командиру и слушают, затаив дыхание! Потому что тот, кто не поймет сейчас, в следующий раз просто сдохнет! Кончилась ваша власть, чмошники! Теперь вот так будет везде! Если гости – ведите себя как гости! Если нет – домой, баранов пасти! Все, я сказал! Делайте выводы...
* * *
Думаю, понятно: после такого пламенного спича нам там больше нечего было делать.
– Ну, как речь? – оказавшись на улице, спросил Федя.
– Это была речь? – Ленка ехидно хмыкнула. – Мне показалось, что это какой-то нечленораздельный рев – будто у голодного гризли стая шакалов отняла огрызок седла антилопы.
– Спич удался, – успокоил я слегка смутившегося Федю. – По-другому бы они и не поняли, так что все нормально. И главное: очень доходчиво.
– Ну и ладно... – Федя встрепенулся и вновь нырнул в командирское обличье. – Поезжайте вперед, я с юнгами – за вами. Запоминайте: проедете мимо пролома, метров тридцать-сорок, встанете справа, впритык к забору.
– Это зачем?
– Я поставлю «блок». Они, по идее, должны идти плотно и всей колонной проскочат мимо вас. Если что, будьте готовы поставить «блок» спереди.
– В смысле...
– Лево руля и встать поперек – чтобы никто не сдал назад. Лен, поняла?
– Да, мой повелитель! – А Ленка как-то нездорово расцвела после этой кровавой бани – похорошела, зарумянилась, налилась вдруг напрочь позабытой женственностью. – Все сделаем в лучшем виде!
– И не лезьте в кучу! Снимать со стороны, близко не подходить.
– Да-да, конечно – ты же меня знаешь...
– Ну все, помчались...
Проехав мимо пролома, мы встали метрах в тридцати, почти впритирку прижавшись к забору.
Транспорта за проломом я не заметил. Значит, бойцы благополучно высадились, а микроавтобусы убыли на эвакопункт.
Впрочем, людей я тоже не заметил.
Это меня несколько обескуражило. Я полагал, что за проломом будет черным-черно от наших вонючих толстовок, но там, вы не поверите, было совершенно пусто.
Мне вдруг стало не по себе: не знаю, откуда пришла такая дикая мысль, но... Знаете, показалось мне, что нас тут все бросили и попросту удрали.
Ленка хранила монументальное спокойствие, так что делиться необоснованными страхами я постеснялся, а просто стал вертеть головой, осматриваясь в поисках разгадки сего аномального явления.
«ЗИЛ» стоял сзади на дороге, метрах в двухстах от пролома, и тихонько взрыкивал, словно готовясь к решительному броску.
Ну да, чего это я? Федя здесь, рядом, а с ним нам сам черт не страшен. Пойду-ка я к пролому да гляну, где там ныкаются эти хитропупые ниндзя...
Выйти, однако, я не успел – причем сразу по трем причинам.
Во-первых, мы встали близко к забору, дверца с моей стороны оказалась заблокирована, так что пришлось бы тревожить Ленку или лезть назад.
Во-вторых, я (приз за наблюдательность – в студию!) заметил несколько слабых бликов подряд в районе пролома и понял, что какой-то муд... эмм... мудрый мужчина, скажем так, сидит там сейчас и наблюдает за дорогой в зеркальце.
В-третьих, мне уже никуда не надо было идти: глянув на дорогу, я увидел, что от рынка к нам во весь опор летит колонна из нескольких машин.
– Эээ...
– Вижу, – Ленка завела двигатель и пробно крутанула руль. – Ну, голубчики, сдавать назад бум или где?
Я обернулся – «ЗИЛ» тихонько взял с места и пошел в нашу сторону, набирая скорость.
Колонна стремительно приближалась: я насчитал четыре легковые машины, идущие друг за другом едва ли не впритык, с минимальным интервалом. На некотором удалении за колонной шла пятая машина, но я вспомнил, что Леха говорил именно о четырех единицах транспорта, и подумал, что это, скорее всего, кто-то посторонний, просто едет в эту же сторону по каким-то своим делам.
В общем, супостаты летели навстречу, Федя сзади тоже неслабо разогнался – и я подумал: а как-то нехорошо мы встали! Дорога здесь узкая, сейчас кто-то ошибется в расчетах, и станем мы буфером между «ЗИЛом» и вот этой кремовой «Тойотой», идущей в колонне первым номером.