— Ну, держись, моя Троя, сейчас я тебя порушу! — восклицал, бывалоче, с победоносным видом наш славный рубака, опрокидывая Офелию на стол и заученным движением стаскивая с нее заскорузлые джинсы. — Сейчас мои войска вторгнутся в твои стены и подвергнут там все подряд этому… надруганию, короче, подвергнут! Оп-па! Вперед, на штурм!!!
Вот так он делал с Офелией. И только с ней одной — другим дамам доступа в личную жизнь Сержа не было. Он замкнулся от них в своей уютной скорлупе и не желал в этом плане никаких изменений.
Первой ступенькой к встрече с женщиной явилось приобретение автомобиля. Вообще-то, архивариусу автомобиль был нужен примерно так же, как диплодоку прокатный стан: наш парень из дома на работу и обратно гулял пешком — недалеко было; в другие места не ходил, а если и случалась надобность, вызывал по телефону такси. Но славный малый Витек — надежда и опора — каждый раз недоумевал, почему это Серж не торопится купить себе «классную тачку», чтобы рассекать на ней по городу, «снимать нерабочих мочалок» и таким образом наслаждаться жизнью.
— Ну что за мужик без тачки? — восклицал он, когда Серж в очередной раз пытался доказать, что к машинам он равнодушен. — Нет, ты меня просто поражаешь, Серый…
В конце концов Сержу это надоело и, чтобы угодить приятелю, он приобрел в ближайшем автосалоне первое, что под руку подвернулось: «99» — ку вишневого цвета.
— Да это ж не то! — возмутился Витек, придя обмыть покупку. — Ну разве с твоими деньгами можно ездить на такой шняге? Ты что — на базаре картошкой торгуешь? — Однако, заметив отчаяние в глазах приятеля, скрепя сердце решил отступить:
— Ладно, пойдет пока. Научишься нормально ездить, купишь себе положняк…
Серж презрел неудобства и стал посещать водительские курсы. С грехом пополам освоив азы управления автомобилем и получив права, он загнал свою покупку в гараж и на время забыл про нее.
Вскоре, однако, машина пригодилась. Какой-то доброжелатель подкинул архивариусу средневековый трактат о суккубах, инкубах и прочей нечисти, в котором, в частности, довольно много места отводилось вредоносным оборотням и способам борьбы с ними. Серж, образно выражаясь, «повелся»: перелопатил все книжные развалы и скупил все, что хоть как-то касалось ликантропии. А также, памятуя, что в каждом красивом вранье обязательно есть крупица истины, приобрел кучу кассет с видеофильмами про оборотней. И с азартом засел изучать оборотнево бытие. Игрушку новую получил, одним словом.
По истечении двух недель обчитанный до сумеречного состояния архивариус вдруг почувствовал, что наблюдает в своем организме некоторые изменения, вполне подпадающие под ту категорию симптомов, которая красной нитью проходила практически во всех «учебных пособиях», отобранных им на книжных развалах. В частности, Сержу внезапно остро захотелось совершить сразу пять недозволенных поступков: раздеться донага, побегать по пустошам, дико повыть на луну, совокупиться в извращенной форме с волчицей и кого-нибудь погрызть — лучше, конечно, кого-нибудь плохого, чтобы потом не было мучительно больно. А случилась сия заморочь, как вы наверняка уже догадались, в первое же полнолуние, весьма некстати грянувшее по прочтении всей этой ликантропийной зауми.
— Ого! — удивился Серж. — Все-таки сказывается гнилая кровь древнего рода!
Архивариус размышлял недолго. Он совсем не испугался внезапно навалившейся на него напасти, хотя, если верить средневековому трактату и куче переизданий, прочитанных за последние две недели, ликантропия была такой гадостью, что лучше бы ее вовсе не существовало в природе. Серж, как ни странно это будет звучать, почему-то даже обрадовался. Это было что-то новое и свежее, такого он ни разу не испытывал и теперь желал почувствовать, каково же на самом деле побывать в шкуре оборотня.
— А в городе это будет нехорошо, — вдруг озаботился архивариус, глянув на часы — было что-то около двух часов пополуночи. — Не поймут, пожалуй… — и пошел в гараж, который располагался на первом этаже его развалины.
Слегка поплутав по ночным улицам — оказалось, что, будучи коренным петербуржцем, Серж совершенно не знал родного города, — наш псевдоликантроп с грехом пополам выбрался за окраину и, очутившись один на какой-то совершенно незнакомой дороге, втопил, что называется, на всю железку.
— Йо-хо-хо!!! — в восторге заорал Серж, пьянея от скорости и ощущения вседозволенности. — Я волк!!! Я волк-одиночка! Я мощный, могучий, страшный!!! Я вас всех съем!!!
Вскоре архивариус оказался на пустынном обрывистом берегу залива и слегка не вписался в вираж петлявшей меж буераков дороги. «99» с разбегу вломилась в густые кусты и встала — Серж больно стукнулся башкой о лобовое стекло, отдавил себе грудь рулем, но боевого духа от этого не утратил. Выбравшись из машины, он стремительно разделся донага, бросил машину на произвол судьбы и крупными прыжками поскакал куда-то, не разбирая дороги — на такие незначительные мелочи, как хлеставшие по телу ветки и мелкие острые камни, ранящие ступни, он не обращал внимания.
Блаженство дикой скачки по залитым лунным светом пустошам прервали плохо тренированные легкие архивариуса — Серж вскоре выдохся, упал на землю и стал озираться по сторонам, хватая ртом воздух, аки сельдь, выплюнутая морем на сушу. Бег наобум не принес ощутимого результата: наш парень вновь оказался неподалеку от дороги и даже сумел определить, что вторгшаяся в кусты «99» находится от него в каких-нибудь ста метрах — в том месте на обочине как раз торчал покосившийся одинокий дорожный знак, который лихой водила не снес только чудом. Это обстоятельство, однако, никак не повлияло на умонастроение кандидата в оборотни: взбудораженное воображение, разогретое первобытным бегом, требовало завершения так прекрасно начавшегося приключения.
Серж встал на колени, уперся руками в землю и принялся смотреть на луну. Над заливом ласково порхала великолепная июльская ночь — редкое явление для здешних мест — легкий ветерок утащил с побережья мелких кровососов, имела место комнатная температура: насквозь пропотевшее тело начинающего волка каждой клеточкой ощущало полную гармонию с природой.
Луна щедро бросала в лицо пригоршни серебристого сияния, сверкающая дорожка на рябой поверхности залива, начинавшаяся где-то в необозримой видимости, упиралась прямо в Сержа, она кинжальным лезвием входила в него, заканчивалась на нем и переставала существовать вне его тела. Это, без сомнения, был знак, сигнал к началу немедленного превращения.
Архивариус прикрыл глаза, собираясь впасть в экстатическое состояние, набрал полную грудь воздуха, широко разинул рот, чтобы завыть по-волчьи…
В этот момент из-за поворота дороги вырулила легковая машина, двигавшаяся почему-то с погашенными фарами, свернула и, ловко проскочив меж кустов, встала у самой кромки обрывистого берега.
Серж стравил воздух, захлопнул рот, так и не ставший клыкастой пастью, и раздосадованно пробормотал не имевшее никакого отношения к ликантропии изречение:
— Говнюки, мать вашу… А как все было хорошо!
Из машины выпрыгнула дамочка — с места своего сидения Серж сумел определить, что она прекрасно сложена и пребывала в состоянии некоторого возбуждения. Дамочка осмотрелась, положила на капот какой-то предмет и… сорвала с себя блузку. И застыла на несколько мгновений на краю обрыва, оборотив лицо к луне.