— Очень старый рюкзак, — ответил я. — Сувенир на память. Я решил, что он мне больше не понадобится.
Она выдохнула через нос.
— Меня интересует, что в нем, дорогой. Ты окончательно спятил?
— Деньги Леса, — ответил я. — Точнее, часть. Он их забыл, а мы нашли. Я решил, что ты была права, часть должна принадлежать тебе.
Глаза Эллисон никак не могли задержаться на мне. Они блуждали по пространству, которое я занимал, но не видели меня. Сегодня она выглядела неряшливой, словно занималась уборкой, на футболке остались следы старой паутины, ноги под короткими брюками в царапинах и грязи. Все лицо Эллисон покрывали мелкие белые морщинки, похожие на треснутое стекло.
— Ты только что отдал мне двадцать пять тысяч долларов, — сказала она, словно не верила собственным ушам.
— Двадцать четыре тысячи триста, — уточнил я.
— Я знаю. — Она считала. Тот факт, что я поступил так же, удивил ее еще больше. — Если это из-за того…
Я покачал головой.
— Никаких причин. Просто мне известно, в каком состоянии находятся дела Леса. Я знаю, что его имя стоит гораздо меньше, чем ты рассчитывала. Суд сначала выплатит долги, и я сомневаюсь, что тебе останется хоть что-нибудь. Ты разорена.
Похоже, я не ответил на ее вопрос. Все, что я сказал, она знала и без меня. Эллисон продолжала на меня смотреть и явно теряла терпение.
— Ну так отдай деньги судье, как ты и собирался, — сказал она.
— Я не знаком с судьей, зато тебя я знаю.
Наконец Эллисон опустила рюкзак. Она все еще выглядела сердитой.
— Вот именно.
Мимо проехала машина. У меня за спиной вода из шланга Гэри Хейлса лилась на тротуар, потом капли забарабанили по траве. Вероятно, он увлекся, наблюдая за нами, и направил струю не туда.
— Ты все еще намерена вернуться в Фалфурриас? — спросил я.
— Уверен, что хочешь знать ответ?
Наши взгляды встретились, и я отвел глаза первым.
— Будь ты проклят. — Эллисон продолжала качать головой, стараясь оставаться сердитой, но на ее губах начала формироваться улыбка.
— Прошу прощения?
— Ты хочешь уйти и оставить дверь открытой, верно? Хочешь дать мне что-то, чтобы я думала: возможно, не все мужчины полное дерьмо? Черт подери, зачем ты это сделал?
— Подумай о Лесе, — предложил я. — Тайна так и не раскрыта.
Она вздохнула.
— Ты не ошиблась, когда предположила, что он сбежал, оставив остальным разгребать грязь, — сказал я ей. — Ты была права с самого начала.
— Большое утешение. — Эллисон повернулась и бросила рюкзак в открытое окно «Мазды».
— Кроме того, — добавил я, — там было двадцать пять тысяч.
Она нахмурилась.
— Что?
— Я собирался отдать тебе двадцать пять тысяч долларов. Семьсот долларов я присвоил. Можешь обвинить меня в воровстве.
Эллисон уставилась на меня. Я помахал кончиком сапога в воздухе.
— Взял компенсацию за сапоги и заплатил за аренду квартиры. Вот и вся арифметика.
Эллисон улыбнулась.
— Я видела твою квартиру. Сапоги были более выгодной сделкой.
Она подошла ко мне и обняла. Ее пальцы гладили мою кожу и сразу обнаружили шрам от удара меча. Ее поцелуй получился настолько долгим, что Гэри Хейлс начал поливать дерево, улицу и передний бампер моего «Фольксвагена». Настолько долгим, что я забыл, как дышат.
Потом Эллисон слегка отпихнула меня и ткнулась лбом в мой лоб.
— Приезжай как-нибудь в Фалфурриас, — сказала она.
— И ты меня познакомишь со своими четырьмя братьями? — сумел выговорить я.
Она усмехнулась и дернула меня за ухо. Получилось больно.
— Ты с ними справишься, милый.
После того как красная «Мазда Миата» укатила прочь, я стоял посреди улицы Куин-Энн до тех пор, пока мимо, громко сигналя, не прокатил семейный «Ленд Ровер». Простите нас.
Я вернулся во двор и посмотрел на Гэри Хейлса.
— Эта уехала, — сказал я ему.
— Угу, — согласился Гэри.
Разочарованно.
К счастью, я уже заплатил за квартиру. Таким образом, у меня было тридцать дней, чтобы раздобыть денег или блондинок. Я подумал, что шансы примерно равны.
Я вошел в дом, чтобы узнать, как обстоят дела с тортом.