— Тот, кто был до Нарцисса. Некто по имени Ноно.
Она нервно расхохоталась. Он улыбнулся в ответ.
— Арно Шаплен. Я был им не меньше пяти месяцев.
— И чем же ты занимался?
— Не стоит об этом.
Он перечислил все покушения, которые пережил с тех пор, как сбежал из Бордо. Всего пять. Как будто он был неуязвим, или ему невероятно везло. Повсюду, под любым именем, его настигали люди в черном. Эти типы посильнее полицейских. Во всяком случае, попроворнее.
Наконец Фрер сообщил кое-что действительно важное. Когда в Отель-Дьё после его задержания ему сделали рентген, оказалось, что под носовой перегородкой у него имплантат. Разбив себе нос, он сумел его извлечь.
Тут он разжал кулак. На ладони блестела крошечная хромированная капсула.
— Что это?
— Доктор в Отель-Дьё предположил, что это прибор для введения лекарств или микронасос из тех, что используют эпилептики или диабетики. Устройство, которое вживляют в тело, чтобы измерять физиологические показатели в режиме реального времени и при необходимости вводить препарат. Хорошо бы только узнать, какой именно препарат и как он на меня действует.
Выглядело это полным бредом, но Анаис кое-что припомнила: убийцы Патрика Бонфиса проследили за его трупом до самого морга при Институте судебной медицины в Рангее — только затем, чтобы вскрыть его нос. Вывод напрашивается сам собой. Им нужен был имплантат, скрытый под носовой перегородкой рыбака. Фрер и Бонфис подвергались одному и тому же воздействию.
Фрер/Януш говорил все быстрее. В этом потоке слов ясно звучала одна навязчивая идея: он хотел убедить ее в своей невиновности. Вопреки очевидным фактам доказать, что он не убийца с Олимпа.
— Мне кажется, я сам выслеживаю преступника. Я — не убийца. Я ищу убийцу.
— И ты его нашел?
— Даже не знаю. Похоже, каждый раз, когда я подбираюсь к нему слишком близко, я теряю память. Как будто… то, что я узнаю, закорачивает мой мозг. Так что я обречен начинать расследование снова и снова. С нуля.
Анаис вообразила, как он выкладывает свои доводы судье. Тюрьма или психушка ему гарантированы. Она смотрела на него и все не могла поверить, что видит его наяву и это не плод ее воображения. Она столько грезила о нем, что он стал ее наваждением…
За две недели он постарел на несколько лет. Глубоко запавшие глаза лихорадочно горели. На расквашенном, израненном носу — несколько пластырей. Ей пришло в голову, что каждая из его личностей чем-то его отметила. Он все еще походил на психиатра, с которым она была знакома, но в нем сохранилось что-то и от бродяги. В зрачках трепетала искра безумия. Скорее Винсент Ван Гог, чем Зигмунд Фрейд.
Пока еще рано судить, что оставит ему в наследство Арно Шаплен. Наверное, элегантность: нынешний тщательно продуманный костюм ничем не напоминал его облик в трех прежних ипостасях.
Она порывисто взяла его за руку.
Прикосновение оказалось таким приятным, что она тут же отдернула ладонь.
Удивленный Фрер умолк. Анаис взглянула на часы. Времени в обрез. Она торопливо заговорила. Рассказала о «Метисе», о его военном прошлом, о том, как из химического предприятия он превратился в фармацевтическое. Холдинг стал одним из крупнейших производителей психотропных средств в Европе.
Затем она упомянула о секретных связях между этой группой и силами национальной обороны. И наконец, высказала убеждение, именно сейчас окончательно созревшее: одна из лабораторий группы «Метис» испытывала на нем и на Патрике Бонфисе, равно как и на других подопытных кроликах, какое-то микроскопическое устройство. Содержащее препарат, который дробил их личность, вызывая что-то вроде цепной реакции. Серийное диссоциативное бегство от реальности.
Фрер принимал каждый факт как удар кулаком в лицо. Чтобы добить его, она описала могущество «Метиса», не боявшегося ни закона, ни государственной власти, поскольку истоки его силы крылись в самих этих структурах.
Она подвела итоги. По неизвестной ей причине холдинг решил провести чистку, уничтожив своих подопытных. «Метис» использовал профессионалов, чтобы устранить их всех. Его, Патрика Бонфиса и наверняка многих других. Их занесли в черный список.
Стиснув зубы, Фрер принимал удары. Анаис смолкла: она словно стреляла по машине скорой помощи. У них осталось всего две минуты. Она вдруг сообразила, что они забыли о предосторожностях. Не подумали о камерах наблюдения. О микрофонах, возможно записывавших их разговор. Об охранниках, способных опознать его или получить предупреждение извне.
— Мне очень жаль, — сказал он в заключение.
Анаис не поняла, что он имеет в виду, — ведь она только что зачитала ему смертный приговор. Не сразу она сообразила, что он говорит о следственном изоляторе, о том, как это дело отразится на ее карьере, о хаосе, в который она добровольно погрузилась.
— Это мой выбор, — прошептала она.
— Тогда докажи.
Фрер взял ее ладонь и сунул в нее сложенную бумажку.
— Что это?
— Время и дата звонка, полученного Шапленом на домашний телефон в конце августа. Крик о помощи. Я должен установить личность звонившей.
Анаис вздрогнула.
— Номер засекречен, — продолжал он. — Это последний звонок, полученный мною в роли Шаплена. На следующий день я сменил личность. Мне надо найти эту женщину!
Анаис взглянула на свой сжатый кулак. Сердце билось с перебоями. Ее душило разочарование.
— Я записал еще один номер, — продолжал он, понизив голос. — Мой новый мобильный. Могу я на тебя рассчитывать?
Она украдкой сунула записку в карман треников и уточнила:
— Шаплен тоже искал убийцу?
— Да, но по-другому. Он использовал сайты знакомств. В частности, один клуб датинга, Sasha.com. Не слышала о таком?
— Нет.
— Анаис, этот номер. Нужно найти звонившую. Я должен поговорить с этой женщиной, если еще не поздно.
Анаис уставилась в его покрасневшие глаза. На какой-то миг она возжелала смерти соперницы. Но тут же вырвала эту опухоль из своего сердца.
С трудом выговорила:
— Ты ради этого пришел?
Прозвучал звонок. Конец свидания. С усталой улыбкой он поднялся. Несмотря на потерянные килограммы и прибавившиеся годы, лихорадочный взгляд и разбитый нос, он по-прежнему излучал неотразимое обаяние.
— Не говори чепухи.
* * *
Сразу после свидания Анаис попросила разрешения поговорить по телефону. На практике это означало, что им придется сделать крюк, заглянув в северное крыло изолятора, где к стене были прикручены телефонные аппараты. Надзирательница не возражала. Она еще не приноровилась к режиму усиленного надзора.
Был час прогулки, и у телефонов не оказалось ни одной зечки. Анаис по памяти набрала номер. Надо поторапливаться, пока она не впала в депрессию. Выплакаться она успеет у себя в камере. Ну, увиделась с Матиасом Фрером, а толку? Обычная полицейская рутина. Профессиональное сотрудничество. И точка.