Анаис рассеянно проглядывала статьи, посвященные феномену, даже не пытаясь читать текст. Ее больше устраивали живые объяснения доктора.
— И вы полагаете, что именно это и произошло с Мишеллем?
— Я в этом убежден.
— Почему?
— Во-первых, все его воспоминания ложны. Это вы и сами легко проверите. Во-вторых, в них чувствуется искусственность. Они сляпаны на скорую руку, но, разумеется, подсознательно.
— Например?
Матиас поднялся и прошел за массивную дубовую стойку, служившую заведующей штаб-квартирой. В одном из ящиков он нашел то, что искал, и выложил на парту перед Анаис коробку с игрой «Эрудит».
— Наш незнакомец утверждает, что его зовут Мишелль.
Он выложил с помощью пластмассовых фишек с буквами имя МИШЕЛЛЬ.
— Довольно часто имя, подсказанное подсознанием, представляет собой анаграмму другого имени.
Он перемешал фишки и сложил из них другое имя: ШЛЕМИЛЬ.
— И что все это значит?
— Вы никогда не слышали о Петере Шлемиле?
— Нет, — буркнула она.
— Это герой романа девятнадцатого века, написанного Адельбертом фон Шамиссо. Человек, потерявший свою тень. Очевидно, наш пациент, создавая себе новую личность, вспомнил об этой книге.
— А как это связано с ним?
— Возможно, под потерей тени подразумевается утрата своей прошлой личности. С тех пор как Мишелль поступил к нам, ему снится один и тот же сон. Он идет под палящим солнцем по безлюдной деревне. Вдруг происходит бесшумный взрыв ослепительно-белого света. Он убегает, но его тень остается на стене дома. Мишелль оставляет за собой своего двойника.
Сейчас, когда он излагал свою версию офицеру судебной полиции, она казалась ему еще более обоснованной. Наверняка сон Мишелля представлял собой символический образ его бегства.
— Вернемся к моему делу, — сказала Анаис и поднялась. Она так и не сняла своей кожаной куртки. — Кризис мог быть вызван шоком, верно? Чем-то, что он увидел?
— Убийство или труп? — улыбнулся Фрер. — Вы рассуждаете вполне логично. Да, такая вероятность существует.
Анаис подошла к парте, за которой сидел Матиас. Соотношение сил вернулось к первоначальному раскладу.
— Каковы шансы, что к нему вернется подлинная память?
— В настоящий момент минимальные. Мне необходимо установить, кто он такой на самом деле, после чего я шаг за шагом попытаюсь вернуть его самому себе. Только тогда он что-нибудь вспомнит.
Девушка отступила на шаг и замерла в решительной позе:
— Мы займемся этим вместе. Что конкретно можно извлечь из тех сведений, которые он вам сообщил?
— Немного. Он строит свою новую личность из элементов старой. Но все эти элементы искажены, затемнены, иногда вывернуты наизнанку.
— Я могу получить ваши записи?
— Об этом не может быть и речи.
Фрер тоже встал и слегка поклонился ей, стараясь смягчить категоричность отказа:
— Мне очень жаль, но это правда невозможно. Медицинская тайна.
— У нас на руках убийство, — с неожиданной властностью в голосе сказала она. — Я могу вызвать вас для дачи показаний как свидетеля.
Он обошел парту и встал лицом к лицу с Анаис. Фрер был выше ее на голову, но на девушку это, похоже, не произвело ровным счетом никакого впечатления.
— Разумеется, вы можете меня вызвать. Но прежде вам необходимо получить разрешение совета профессиональной медицинской ассоциации. Которая этого разрешения не даст. И вам это известно не хуже, чем мне.
— Зря вы так, — упрекнула она его и снова принялась мерить шагами комнату. — Мы могли бы объединить наши усилия. Ведь оба дела связаны между собой, это несомненно. Разве вы не заинтересованы в том, чтобы узнать всю правду?
— До известного предела. Я хочу вылечить своего пациента, а не законопатить его в каталажку.
— Все равно у вас ничего не выйдет. Не забывайте, что он — мой главный подозреваемый.
— Это что, угроза?
Она приблизилась к нему, ни слова не говоря и не вынимая рук из карманов. Сейчас она вела себя точно так же, как в начале их встречи. Готовая схлестнуться с целым миром. Он тоже сунул руки в карманы. Кожаная куртка против белого халата.
Молчание затягивалось. И тут ему вдруг надоела эта глупая игра.
— Мы закончили?
— Не совсем.
— Что еще?
— Я хочу посмотреть на вашего зверя.
* * *
Часом позже Анаис, вернувшись на парковку возле больницы Пьера Жане, просматривала сообщения на мобильном. Ле-Коз звонил трижды. Она быстро набрала его номер.
— Мы установили личность клиента.
— Имя?
— Дюрюи. Филипп. Двадцать два года. Безработный. Без определенного места жительства. Доходяга.
Она схватила блокнот и быстро записала услышанное.
— Сведения точные?
— Абсолютно. С дилерами у меня вышел облом, но потом я опросил четверых аптекарей и в конце концов вышел на некую Сильви Жантий, адрес: Таланс, улица Камий-Пеллетан, дом семьдесят четыре. У нее аптека на площади Победы.
— Знаю, где это. Давай дальше.
— Отправил ей фотографию на мобильник. И она сразу опознала парня, несмотря на швы и шишки. Последние три месяца он регулярно наведывался к ней за месячным запасом субутекса.
— Браво.
— Это еще не все. Я позвонил Джафару. Нищие с бульвара Виктора Гюго тоже его опознали. Правда, они знали его под кличкой Фифи, но это точно тот же самый парень. Гот. То появлялся, то исчезал. Мог по нескольку недель пропадать неизвестно где. По их словам, в последнее время он жил в сквоте неподалеку от улицы Виноградников.
Она отперла дверцу автомобиля и скользнула в салон.
— Когда его видели в последний раз?
— Аптекарша — три недели назад. Нищие — пару-тройку дней. И никто не знает, чем он занимался накануне того дня, когда его убили.
— А дружки у него были? Кто-нибудь, кто мог бы рассказать о нем побольше?
— Нет. Дюрюи был одиночкой. Если он не показывался на глаза, никто не знал, где он и что делает.
— Собаки у него не было?
— Была. Здоровенная псина. Она тоже пропала. Наверное, убийца и ее прикончил.
— Проверь все-таки в собачьих питомниках.
Анаис подумала о камерах наблюдения. Надо расширить поле обзора. Прочесать мелким гребнем весь город. На одной из пленок обязательно возникнет Филипп Дюрюи. Может, даже в компании с дилером-убийцей? Н-да, мечтать не вредно.
— А его барахло?