И Хенрик собирается отнять у нее половину того, что осталось. Вынуждает быть мамой неделю через неделю и лишает ее возможности выбирать самой.
Она вышла на кухню, выпила воды и снова вернулась к компьютеру. Подключила Интернет и открыла поиск в Google. Ввела имя Линды и получила 1390 упоминаний. Пробежала глазами список аспирантов на кафедре геотехники и массу других страниц, которые не имели никакого отношения к той Линде, которая ее интересовала, — и в конце концов сдалась. Добавила «Варберг» в строку поиска, после чего получила результаты соревнований по женскому футболу второго дивизиона и полный список сотрудников шведских муниципалитетов. И то и другое совершенно бесполезно. Добавила «Йончёпинг», но ничего интересного так и не нашла.
Имя мужа Линды несколько раз встречалось в результатах соревнований по спортивному ориентированию и один раз на сайте аренды машин в Шеллефтео. Ничего обнадеживающего.
Она взяла чашку с кофе, вышла в гостиную и посмотрела в сад из большого окна. Каково ей будет, если она останется жить здесь вдвоем с Акселем? Сможет она уследить за всем сама? И следующий вопрос, больше похожий на утверждение: неужели от этого что-нибудь изменится?
Краем глаза она заметила движение в самом конце участка, там, где начинается лес. Косули действительно наглеют. Скоро придется запирать дверь, чтобы они в дом не зашли.
Поставив пустую чашку в посудомоечную машину, она вернулась к компьютеру. Еще раз перечитала все имена в выписках из налоговой инспекции.
Хелльстрём Юханна Ребекка.
Ей успело исполниться восемь лет и три месяца. И тут Эву как ударило — она набрала имя в поисковике и добавила «Варберг».
Один результат.
Раздел новостей газеты «Афтонбладет»: «Отец обвиняет бывшую жену в смерти дочери».
Она оторвала глаза от экрана и какое-то время не мигая смотрела перед собой в окно.
Потом снова обратила взгляд к монитору и открыла статью.
Фотография памятника, перед ним мужская спина. Любимая дочь Ребекка Хелльстрём, 1993-2001.
И заголовок «Она лжет». В глазах отца утонувшей Ребекки Хелльстрём — горе и гнев: «Я знаю, что несчастье можно было предотвратить».
Варберг. В зале заседаний Варбергского суда нет ни одного свободного места. Большинство присутствующих знакомы с сидящей на скамье подсудимых двадцатисемилетней женщиной, которую обвиняют в случившейся семь месяцев назад смерти падчерицы. Вопросы главного прокурора Торстена Викнера обвиняемая подолгу обдумывает, говорит так тихо, что ее слова не всегда понятны, и к ней неоднократно обращаются с просьбой повторить ответ. На протяжении всего судебного заседания обвиняемая не поднимает головы и избегает смотреть на сидящего на стороне прокурора мужчину, который пять месяцев назад был ее мужем и который сегодня обвиняет ее в смерти своей любимой дочери Ребекки. Рядом с ним сидит мама девочки, и несколько раз они с отцом берут друг друга за руки в поисках утешения.
Несчастье произошло в июле. Обвиняемая и Ребекка, проживавшая попеременно то с отцом, то с матерью, отправились отдохнуть на небольшой морской пляж в Апельвикене. Женщина осталась на берегу, в то время как восьмилетняя девочка, которая, по словам родителей, легко могла проплыть 5-15 метров, захотела искупаться. Женщина утверждает, что как обычно проинструктировала девочку не заходить глубже, чем «по пояс», и, поскольку на этот пляж они приехали не впервые, девочка понимала, о чем идет речь. Женщина неоднократно повторяла, что все время держала ребенка в поле зрения. В то время как бывший супруг обвиняемой данное утверждение опровергал:
— Она лжет. Я несколько раз звонил ей на мобильный, но номер был постоянно занят. Кроме того, есть свидетели, которые видели, как она уходила к машине, чтобы что-то оттуда взять.
Прокурор зачитывает список разговоров женщины, предварительно полученный от ее мобильного оператора, что подтверждает правдивость слов мужчины. Юлия Бекстрём, адвокат обвиняемой, утверждает, что подзащитная могла наблюдать за ребенком, даже разговаривая по телефону, и не могла предвидеть, что именно в тот день, когда случилось несчастье, на этом участке побережья будет такое сильное подводное течение. Кроме того, автомобиль был припаркован таким образом, что девочку можно было видеть даже оттуда. Обвиняемая описывает, как девочка неожиданно скрылась под поверхностью воды и как сама она обежала и поплыла, преодолевая, как ей казалось, очень сильное течение. Все попытки вернуть ребенка к жизни оказались тщетными.
— Это несчастный случай, — тихо уверяет женщина.
Главный прокурор Торстен Викнер также не верит в то, что двадцатисемилетняя женщина намеренно подвергала ребенка опасности. Но преступление, повлекшее за собой чью-то смерть, можно совершить и неумышленно.
— Девочка погибла в результате халатности обвиняемой, — утверждает прокурор, то и дело возвращаясь к телефонным разговорам женщины. — Ребенок находился далеко в воде, а женщина сидела на берегу и разговаривала по телефону.
Обвинения в адрес двадцатисемилетней женщины разделили Варберг на два лагеря. Одна сторона, к которой относятся родители и сотрудники детского сада, в котором работает женщина, отмечают ее исполнительность и заботу о детях; в то время как другая сторона начала очернительскую кампанию, скорее напоминающую травлю. Особо болезненно, по словам адвоката обвиняемой, та воспринимает слухи о том, с кем именно она говорила тогда по телефону.
Оглашение приговора состоится в четверг.
Эва подняла глаза и снова посмотрела в окно перед собой. Сидела, не двигаясь и пытаясь определить возникшее чувство. Она нашла то, что искала, и даже больше. Но вместо того, чтобы радоваться, она вдруг на мгновение отступила от раскрывшегося перед ней мрака и посмотрела на себя. Как будто тень прежней Эвы попыталась пробиться к ней, чтобы предупредить.
Теперь подумай хорошенько.
Она снова посмотрела на экран.
Что посеешь, то и пожнешь.
Она поднялась, вышла в кухню, открыла холодильник и снова закрыла его, забыв, за чем пришла.
Потом взяла с кухонного стола беспроводной телефон и позвонила в справочную:
— Мне нужен суд Варберга. Соедините, пожалуйста.
Звуки перебираемых клавиш и сигнал.
— Суд Варберга. Мари-Луис Юханнесон.
— Здравствуйте, меня зовут Эва, я хочу узнать приговор по одному из дел, которое слушалось в ноябре две тысячи первого года.
— Пожалуйста, назовите регистрационный номер.
— Я его не знаю.
— Мне он нужен для того, чтобы найти приговор.
— Как его можно узнать?
— А что за дело вас интересует?
— Утонувший ребенок, восьмилетняя девочка, в ее смерти обвинили жену отца ребенка.
—А, это. Ее оправдали, это дело я могу найти и без номера.