Его жилище превратилось в неприступную крепость. Во всяком случае, он на это надеялся.

К половине десятого он был готов. Фифи при виде спортивной сумки и оружейного чехла скривил рожу.

— Куда это ты собрался?

— Не твое дело.

— Как только ты пропадаешь из поля моего зрения, это становится моим делом.

— Следи за мальчишками. Больше от тебя ничего не требуется.

К десяти он добрался до темного и тихого в этот час квартала Нейи-сюр-Сен. Переоделся в сквере Шези и сделал первую вылазку.

Особняк Гийара находился в глубине тупика, по сторонам которого выстроились виллы и дома строгой элегантной архитектуры. Воспользовавшись отмычкой, Оливье проник за первую решетку. Затем он передвигался, перебегая от одного припаркованного автомобиля к другому. Оба охранника были на месте — курили под фонарем и, судя по виду, маялись от скуки. Что бы там ни случилось, он будет действовать без них. Он уже успел изучить излюбленный приемчик хищника. Самый простой из всех возможных — утекать через запасный выход. В Обервилье он смылся через парковку позади здания. Наверняка в его доме предусмотрительно устроена такая же лазейка.

Пассан обошел виллу по кругу, затем обследовал сады, патио и дворики — искал место для наблюдательного пункта с достаточным углом обзора. И наконец нашел каштан с густой листвой, росший возле каменной ограды: с него открывался прекрасный вид на дом Гийара.

Дом был двухэтажный. Пару недель назад Пассан уже делал в нем обыск. Интерьер дома ему понравился: белые стены, прямоугольные окна без подоконников, никаких балконов. Чистые просторные комнаты, дизайнерская мебель. Один выход вел на отделанную тиковым деревом веранду с садовой мебелью и широким белым парусиновым тентом. Все вместе выглядело картинкой из глянцевого журнала. Пассан догадался, что Гийар поручил оформление виллы профессионалам. Убийцу с этим домом ничто не связывало, он жил не здесь. Он жил в своем сумеречном и тревожном мире, принадлежащем к иной реальности. С тем же успехом он мог обитать в хижине старьевщика или тюремной камере.

Пассан снова прижал к глазам бинокль. По-прежнему ничего. Окно спальни справа светилось, но изнутри его закрывала плотная светлая штора. Возможно, утренняя гонка успокоила зверя. Хотя вряд ли. Ненависть к преследователю и жажда мести — если не жажда нового убийства — выгонят его из норы. Он — вампир с пересохшей глоткой. Хищник, влекомый запахом свежатины.

Почти полночь. У Пассана затекли руки и ноги. Его терзал один навязчивый вопрос: осмелится ли он сегодня ночью казнить Гийара — самостоятельно, без суда и следствия? И что будет с ним потом? Сможет ли он взглянуть на себя в зеркало? И что подумает о нем Наоко, и так считающая его кем-то вроде бешеной собаки?

Наоко…

Разговор в саду выбил его из колеи. Никогда раньше на него с такой силой не действовала японская атмосфера этого маленького клочка земли. Как будто жена наконец вручила ему ключ, отпирающий ворота дзенского сада. Шагая среди золотистых мхов и сияющих сосен, он вдруг почувствовал, что перенесся туда. В те годы, когда они фотографировались на ступенях храма Киёмидзу-дэра, вознесшегося над Киото.

Наоко пришла мириться. Но, как обычно, не сказала и малой доли того, что думала. Он на нее не сердился: в глубине ее молчания всегда таилось другое молчание. Закрытая для него зона, похожая на густую тень, куда ему нет и, видимо, никогда не будет хода. Эта ее тайна и сегодня окутывала их, пока они гуляли среди «взлетающих» камней.

В начале их знакомства Пассан, чтобы польстить Наоко, сказал: «Больше всего в вас мне нравится ваша душа». Разумеется, он солгал. Глядя на такую красавицу, ни один мужчина не стал бы задумываться о ее душе.

А что же ответила ему она? «Вы ошибаетесь. Моя душа черна». Гораздо позже она призналась, что сказала это просто так, с целью привлечь его внимание.

Но самое интересное, что оба они тогда сказали правду, хоть и не подозревали об этом. Наоко и в самом деле олицетворяла абсолютный мрак — иногда ему казалось, что ее душа способна не хуже черной дыры поглотить весь свет Вселенной. Но именно в эту тьму он и влюбился без памяти и продолжал любить, как и водопад ее черных, отсвечивающих шелком волос.

Пассан резко вздрогнул. Террасу только что пересек человеческий силуэт, так быстро, что другой на его месте решил бы, что он ему привиделся. В доме по-прежнему царила тишина, на втором этаже все так же горел свет, не стукнула ни одна дверь, ни одно окно.

Пассан прижал к глазам бинокль и внимательно оглядел сад. Так и есть. Между деревьями скользила человеческая тень. Вот она приблизилась к ограде и полезла через нее. Когда фигура забралась наверх, ее спину полоснул лунный луч. Гийар. С ног до головы в черном, наряду с самим Пассаном, одетый как коммандос.

Гийар скрылся за оградой, чтобы снова возникнуть в двадцати метрах дальше, во дворе одного из домов. Пассан узнал его походку. Акушер направлялся в царство ночи.

Пассан взял его на мушку. Но палец не нажал на спуск.

Он пришел сюда не для того. Он пришел, чтобы выследить дичь. Поймать и выпотрошить.

Он приподнялся, убрал модульную винтовку, оттолкнулся ногами и перепрыгнул на верх ограды. Он двигался по ней как канатоходец, быстро и бесшумно. Вглядевшись вперед, он понял, что Гийар испарился. Пассан спрыгнул с ограды и побежал.

54

Вот уже полчаса он преследовал Гийара по магистрали А86, пропустив перед собой несколько машин. Ночь прорезали огни фар, фонарей и светящихся вывесок, но окружающая тьма была сильнее. Полицейского не покидало ощущение, что он все глубже погружается в плотную черную магму.

Убийца пробрался лабиринтом садов и выскочил на Инкерманский бульвар. Достал из кармана брелок, пробуждая от спячки крутой автомобиль класса С, черный и блестящий, как катафалк.

Пассан, ожидавший чего-то подобного, припарковал свою «субару» поблизости. Быстро закинул снаряжение в багажник и рванул с места. Гийар ехал спокойно, соблюдая правило ограничения скорости. Сыщик на расстоянии чуял его выдержку и хладнокровие. Теперь он не сомневался: в момент столкновения убийца не поддастся панике.

Нантер. Женвилье. Акушер направлялся к своему излюбленному месту охоты — в Девяносто третий департамент. Как ни странно, вместо того чтобы свернуть на кольцевую дорогу и добраться до Порт-де-ла-Шапель, он предпочел пересечь Сену, взять западнее и сделать большой крюк по Девяносто второму департаменту. Пассан старался держать ту же скорость. Эта якобы неторопливая езда выматывала нервы хуже любой гонки.

Сосредоточившись на дороге, он лишь краем глаза посматривал на раскинувшуюся вокруг пригородную местность. Светлые, почти серебристые клубы дыма поднимались над невидимыми заводами, словно слали небесам безмолвные мольбы. Дорога под колесами растворялась, и ему уже казалось, что он мчится по неведомой галактике, отделенной от земли веками промышленного прогресса.