Гийар свернул с автомагистрали на шоссе D986 и взял курс на Сен-Дени. Они перебрались на другой берег. Внезапно убийца наддал газу, съехал с главной дороги и пошел петлять по лабиринту более узких улочек. Оливье сделал то же, испугавшись, что сейчас потеряет Акушера. Дуговые лампы со свистом мелькали над головой. Гийар мчался, не притормаживая даже на поворотах. Он явно не стремился сбросить с хвоста вероятного преследователя — просто летел вперед, к своей цели.
Пассан по-прежнему старался держать между собой и убийцей хоть небольшую дистанцию. Ему вовсе не улыбалось быть обнаруженным. Он больше не смотрел на указатели — стало не до того. Вдруг его пронзила крайне неприятная мысль. Противник нарочно заманил его в эти малознакомые и неблагополучные районы, а сам сейчас исчезнет. Они ехали мимо скученных каменных строений; магазинов с задраенными витринами, похожими на плотно сомкнутые стальные веки; деловых кварталов, застроенных современными, но уже обветшалыми зданиями.
Потом они выбрались на пустынные шоссе вдоль складов, заводов, ангаров. Гийар выжимал не меньше сотни километров в час. На светофоры он уже не обращал внимания. Пассан следовал за ним с потушенными фарами — света фонарей было более чем достаточно.
Пейзаж снова изменился. Теперь по сторонам тянулись пустыри и заброшенные стройки. Гийар резко свернул направо и исчез в облаке пыли. Асфальт кончился, пошла грунтовка. Пассан повторил его маневр. Машину занесло, но он сумел справиться с управлением и, не сбавляя скорости, продолжал нестись вперед, хотя не видел уже ничего.
Он едва успел затормозить, когда перед ним вдруг вырос белый от пыли «мерседес», перегородивший дорогу. Пассан выскочил из «субару», оставив работать мотор. Держа обеими руками «глок», медленно двинулся к «мерседесу». Кровь стучала в голове, мысли метались. Что случилось? Убийца утратил контроль над машиной, врезался в препятствие? Потерял сознание?
Пассан приблизился к автомобилю. Дверца была распахнута настежь, в салоне ни души.
Вокруг оседали клубы пыли. Повернув голову, он обнаружил решетчатый забор. За ним располагался какой-то промышленный комплекс, похожий на центр Жоржа Помпиду, выстроенный из стали, огня и дыма. Оттуда доносился ритмичный грохот. Звук, казалось, шел прямо из-под земли и больно бил по нервам. Полицейский понял, что поле битвы сместилось: Гийар шагал по направлению к огромному, залитому светом сооружению.
Пассан бросился к забору. Вскарабкался, цепляясь за прутья, и перемахнул на другую сторону. Гийар как сквозь землю провалился. Вокруг высились какие-то башни, дымили трубы, громоздились плиты и кучи мусора.
Под непрекращающийся грохот, от которого сотрясалась земля, Пассан двинулся к зданию завода. Шагал быстро, но осторожно: не хватало еще врезаться головой в клубок колючей проволоки или сломать ногу, оступившись в канаве.
По-прежнему — никаких следов Гийара.
Слева раздался металлический лязг. Приближался поезд — вернее сказать, состав из вагонеток, с дребезжанием прокладывающий себе путь по заросшим травой рельсам. Пассан пропустил его и снова направился вперед, прибавив шагу. До здания завода оставалось не больше сотни метров. Темноту ночи разгоняли вспышки горелок. Из труб валили клубы дыма, очертаниями напоминавшие груды развалин. На стенах башен и цистернах горели огни, словно посылая безмолвные сигналы небесам. Любые звуки перекрывал ритмичный грохот: бум-бум-бум…
Пассан чуть замедлил шаг и тут увидел Гийара — тот взбирался по круговой лестнице, опоясывающей одну из очистных башен. В черном костюме, с блестевшим голым черепом, он напоминал священника, восходящего на кафедру. Даже на таком расстоянии сыщик заметил важную деталь: на руках убийцы были нитриловые перчатки.
Пассан извлек из кобуры пистолет и дослал патрон в патронник. Гийар явно вел его к месту нового преступления.
Решетчатая дверь оказалась открытой. Внутри, словно корни гигантского дерева, во все стороны тянулись трубы. Очень скоро он потерял чувство направления. В горло лезла едкая, удушливая вонь. Пассан опустил на лицо вязаную маску, поправил прорези на глазах и двинулся вперед. Наконец показалась лестница, ведущая на верх башни, и под аккомпанемент неумолчного грохота он начал взбираться по трясущимся ступеням. Пассан сделал по лестнице полный круг, понятия не имея, туда ли направляется.
И вот, словно отвечая на его немой вопрос, двумя пролетами выше показалась фигура Гийара. Пассан задыхался под акриловой маской, но не сбавил темпа. Еще круг. Он посмотрел на верхний этаж — никого. Смотри лучше. Акушер бежал к мостику, перекинутому между двумя башнями. Обливаясь потом, Пассан бросился за ним. Легкие горели огнем.
Не сдержавшись, он содрал маску, чтобы глотнуть воздуха. Лучше бы он этого не делал — атмосфера была насыщена ядовитыми испарениями. Он снова закрыл лицо и вгляделся в даль: Гийар находился на мостике.
Лысый череп, рубашка без воротника. Весь засыпанный белой пылью, он стоял и смотрел на него.
Он его ждал.
Пассан рефлекторно поднял пистолет, но призрак уже исчез. Полицейский в два прыжка пересек мостик. На той стороне от него отходило сразу несколько проходов. Он свернул направо и очутился в лесу канализационных труб. На некоторых были установлены здоровенные вентили, похожие на штурвалы военных кораблей. Здесь царство корней кончилось и началось царство артерий и вен.
Еще одна приоткрытая дверь. Внутри, на стене, Пассан заметил отблески пламени.
— Нет! — задохнулся Пассан. — Нет!
Он ворвался в помещение, уже готовый обнаружить за дверью новую жертву.
Но то, что он увидел, заставило его замереть на пороге.
В комнате, посреди переплетения труб, сидел на полу по-турецки скрестивший ноги голый Гийар, сидел в луже бензина и горел. Вокруг его черепа плясал огонь. Кожа, охваченная оранжево-черным пламенем, лопалась с сухим треском. Пассану вспомнилась знаменитая фотография буддистского монаха, в 1963 году совершившего акт самосожжения в Сайгоне.
Он бросился к костру, на бегу оглядывая помещение в поисках огнетушителя. Сорвал с себя ветровку и принялся сбивать огонь. Дым повалил гуще, но пламя чуть утихло. Боли он не чувствовал. Вытащил Гийара из пылающей лужи. Тот продолжал гореть.
Пассан кое-как загасил огонь, затем встал на колени и стал делать Гийару массаж сердца. От прикосновения к жаркому телу на руках появились ожоги. Тогда он схватил свою ветровку, обмотал ею кисти рук и снова принялся за работу.
Ни одной мысли в голове не осталось. Как машина, он двумя руками снова и снова надавливал на грудную клетку Гийара, пытаясь вернуть к жизни своего голого и черного от сажи врага. Вдруг Акушер очнулся, ухватил его за затылок и притянул к себе. Он издал какой-то звук — не то кашлянул, не то рыгнул, — и изо рта у него вырвался столб пламени. Глаза Пассана заволокло белым туманом. Он почувствовал, как огонь опалил ему лицо.
Свернувшись в клубок, он откатился. Даже стонать сил не было. Почудилось, что он погружается в озеро кипящей лавы, выжигающей глаза. Запредельная боль сжимала вокруг него свои челюсти.