– Останешься в моей квартире, – приказал он твердым голосом. – Сравнишь каждое изображение с лицами убитых.
– Зачем?
– Ищи сходство. Я уверен, что убийца вдохновляется археологическими находками, когда уродует женщин.
Сыщик недоверчиво смотрел на блестевшие на ладони ключи. Поль не стал ничего объяснять, только добавил, идя к машине:
– Сбор в полдень. Если найдете что-то серьезное, немедленно звоните.
Теперь следовало заняться одним делом, на которое он возлагал некоторые надежды: советник по культуре турецкого посольства Али Ажик жил неподалеку. Имело смысл позвонить ему. Али всегда помогал ему, а Полю сейчас было совершенно необходимо побеседовать с турецким гражданином.
В машине он достал свой сотовый – слава богу, телефон наконец зарядился! – и набрал номер Ажика. Тот еще не спал – во всяком случае, так он сказал.
Несколько минут спустя Поль поднимался по лестнице к квартире дипломата. Его слегка шатало – сказывались недосып, голод, возбуждение...
Ажик принял его в маленькой современной квартире, превращенной в пещеру Али-бабы. На полированной мебели играли золотистые блики. Медальоны, рамы, фонари на стенах сияли золотом и медью. На полу лежали дорогие ковры ручной работы в тех же теплых охряных тонах. Эта декорация из "Тысячи и одной ночи" плохо сочеталась с личностью Ажика, современного сорокалетнего полиглота.
– До меня, – сказал он извиняющимся тоном, – квартиру занимал дипломат старой школы.
Он улыбался, держа руки в карманах жемчужно-серой домашней куртки.
– Так что у вас за срочное дело?
– Я бы хотел показать вам фотографии.
– Фотографии? Конечно. Входите. Я приготовлю нам чай.
Поль хотел отказаться, но следовало играть по правилам. Его визит был неофициальным, чтобы не сказать – незаконным, он покушался на дипломатический иммунитет.
Поль устроился прямо на полу, среди ковров и расшитых подушек. Ажик, сидя по-турецки, разливал чай по маленьким пузатым стаканчикам.
Поль наблюдал за ним. Правильные черты лица, коротко постриженные черные волосы, облегающие голову, как капюшон. Но взгляд асимметрично расположенных глаз казался то ли смущенным, то ли испуганным. Левый неподвижный зрачок смотрел прямо на собеседника, правый был живым.
Не притрагиваясь к раскаленному стакану, Поль пошел в наступление:
– Сначала я хотел бы поговорить о Серых Волках.
– Новое расследование?
Поль ушел от ответа.
– Что вы о них знаете?
– Все это дела давно минувших дней. Они были особенно могущественны в семидесятых годах. Очень жестокие люди... – Он отпил глоток чая. – Вы обратили внимание на мой глаз?
Поль сделал удивленное лицо, словно хотел сказать: "Ну, теперь, когда вы сказали..."
– Да, конечно, заметили, – улыбнулся Ажик. – Мне его выбили Идеалисты. В университетском кампусе, когда я агитировал за левых. У них были... как бы это поточнее выразиться... жесткие методы.
– А что сегодня?
Ажик раздраженно махнул рукой.
– Волков больше нет, исчезли – во всяком случае, террористические подразделения. Им нет нужды использовать силу – они находятся у власти...
– Я говорю не о политике, а о тех наемниках, что работают на преступные картели.
В голосе Ажика зазвучала ирония:
– Знаете, в Турции бывает очень непросто отделить легенду от реальности.
– Некоторые из них находятся на службе у мафиозных кланов, да или нет?
– В прошлом – безусловно. Но сегодня... – Он наморщил лоб. – К чему все эти вопросы? Здесь какая-то связь с серией убийств?
Поль предпочел не отвечать.
– Насколько я знаю, все эти люди, служа мафии, остаются верны своему делу.
– Вы правы. В глубине души они презирают гангстеров, на которых работают, и убеждены, что служат гораздо более возвышенным идеалам.
– Расскажите мне об этом поподробнее.
Ажик выпрямился, выпятил грудь, развернув плечи, сделал глубокий вдох, как будто сдерживал патриотический порыв.
– Возрождение Турецкой империи. Туранский мираж.
– Это что еще такое?
– Понадобится целый день, чтобы объяснить.
– Прошу вас, – сказал Поль, добавив металла в голос, – я должен понять, чем живут эти люди, о чем они думают, во что верят.
Али Ажик оперся на локоть.
– Турецкий народ зародился в степях Центральной Азии. У наших предков были раскосые глаза, и обитали они там же, где монголы. Гунны, например, были турками. Эти кочевники хлынули в Центральную Азию и приблизительно в десятом веке нашей эры дошли до Анатолии.
– Но что такое Туран?
– Империя, которая когда-то существовала... В ней были объединены все народы Центральной Азии, говорившие на турецком языке. Атлантида, о которой так много спорят историки, не приводя ни единого доказательства ее реального существования. Серые Волки мечтают об этом утраченном континенте. Они мечтают объединить узбеков, татар, уйгуров, туркмен... Восстановить огромную империю, которая простиралась бы от Балкан до Байкала.
– Это осуществимо?
– Нет, конечно, но в этом мираже есть доля реальности. Сегодня националисты создают экономические союзы, планируют разделение природных богатств между народами, говорящими по-турецки. В том числе – нефти.
Поль вспомнил людей с раскосыми глазами в парчовых накидках, пришедших на похороны Тюркеша. Он угадал: мир Серых Волков был государством в государстве. Тайная секта, стоящая над законами и границами других стран.
Он достал снимки похорон. Тело затекло, в ногах начинались судороги.
– Эти фотографии что-нибудь вам говорят?
Ажик схватил первую карточку и прошептал:
– Похороны Тюркеша... Меня тогда не было в Стамбуле.
– Тут есть известные люди?
– Да здесь весь свет, сливки общества! Члены правительства. Представители правых партий. Кандидаты в наследники Тюркеша...
– А Серые Волки? Я имею в виду настоящих бандитов, уголовников.
Дипломат перебирал снимки. Ему было явно не по себе. Как будто один только взгляд на этих людей пробудил в нем прежний ужас. Он ткнул пальцем в одно из лиц.
– Вот этот: Ораль Селик.
– Кто он такой?
– Сообщник Али Агджи. Один из тех двоих, что пытались убить Папу в тысяча девятьсот восемьдесят первом году.
– Он на свободе?
– Турецкая система правосудия. Не стоит забывать о тесных связях между Серыми Волками и полицией. И о том, как ужасно коррумпировано наше правосудие...