«Похоже на входящую в тело пулю», — подумала Мелани.
Она так и не сумела это сказать. Видела, как от удара взметнулись волосы Сьюзан. Видела, как она упала на землю.
Но употребила слово «умерла», которое выражалось другим жестом: раскрытая вверх ладонь правой руки быстро поворачивалась вниз, а ладонь левой руки одновременно делала противоположное движение вверх. Мелани, не в силах оторвать глаз от своей правой руки, размышляла: до чего этот жест похож на то, как засыпают землей могилу.
Девочки отреагировали каждая по-своему, но, по сути, одинаково: слезы, судорожные вздохи, ужас в глазах.
Руки Мелани дрожали, она снова повернулась к окну. Де л’Эпе поднял Сьюзан и уносил с поля в сторону полицейского кордона. Мелани заметила, как болтались руки ее подруги, как струились за ней волосы и что одна ее нога была босой.
Красавица Сьюзан.
«Личность, какой и я хотела бы стать, если бы вообще могла кем-то стать».
Де л’Эпе скрылся за патрульным автомобилем, и часть беззвучного мира Мелани стала еще беззвучнее. Это было очень трудно вынести.
* * *
— Я складываю с себя обязанности, — тихо проговорил Чарли Бадд.
Поттер зашел в туалет сменить рубашку на новую, которую дали ему люди Стиллуэла. Свою, испачканную кровью, он бросил в мусорную корзину. Убившая Сьюзан пуля порядком забрызгала его.
— В чем дело, Чарли? — рассеянно спросил переговорщик, подходя к столу. Тоби и Дерек молча сидели за пультом управления. Даже Генри Лебоу прекратил печатать и смотрел в окно, хотя со своего места видел только далекое пшеничное поле, да и то окрашенное в цвет охры толстым пуленепробиваемым стеклом.
В окне, в противоположной стенке, вспыхивали проблесковые маячки «скорой помощи», увозившей тело Сьюзан.
— Ухожу, — продолжал капитан. — С этого поста и вообще из полиции. Это моя вина. Все произошло из-за того случайного выстрела полчаса назад. Из-за того, что я не отдал приказ снайперам разрядить оружие. Я позвоню в Топику и попрошу, чтобы прислали замену.
Поттер, заправляя свежую рубашку в брюки, повернулся к нему.
— Не уходите, Чарли. Вы мне нужны.
— Нет, сэр. Я совершил ошибку и должен ответить за последствия.
— До конца этой ночи у вас будет масса возможностей взять на себя ответственность. Дело вовсе не в выстреле снайпера. То, что сделал Хэнди, не имеет к вам никакого отношения.
— Тогда зачем? Объясните, ради Бога, зачем он это сделал.
— Выложил карты на стол. Дал нам понять, что не шутит. И его дешево не купить.
— И для этого хладнокровно убил заложницу?
— Самый трудный вариант переговоров, Чарли, — вступил в разговор Лебоу. — Обычно после убийства человека на глазах у всех единственный способ спасения заложников — молниеносный захват.
— Ставки слишком высоки, — пробормотал Дерек Элб.
«Выше некуда, — подумал Артур Поттер. — Господи, что
за денек мне предстоит!»
— Установлена связь, — объявил Тоби, и через секунду зазвонил телефон.
Поттер взял аппарат и ровным голосом спросил:
— Лу?
— Арт, ты должен кое-что понять. Мне наплевать на этих девчонок. Для меня они все равно что воробьи, которых я стрелял дома с крыльца. Моя цель — выбраться отсюда, и если для этого понадобится уложить всех, я так и поступлю. Ты понял меня?
— Понял, Лу, — ответил Поттер. — Но давай уясним одну вещь: только я могу вытащить тебя отсюда живым. И никто другой. Так что я тот самый единственный человек, с которым тебе надо считаться. А ты понял меня?
— Я перезвоню тебе и сообщу наши требования.
Все это было ненадежно, опасно и не имело отношения к перевыборам.
А касалось приличий и жизни людей.
Так говорил себе Дэниэл Тримэйн, входя в дом губернатора.
Прямой как жердь, он прошел на удивление скромные помещения и оказался в просторном кабинете.
— Добрый день, капитан.
— Добрый день, губернатор.
Достопочтенный губернатор штата Канзас А. Р. Степпс смотрел на едва различимый горизонт — точь-в-точь такие же пшеничные поля когда-то помогли его отцу создать страховую компанию, что, в свою очередь, позволило сыну заняться общественной деятельностью. Тримэйн считал Степпса превосходным губернатором: он имел необходимые связи, не доверял Вашингтону, возмущался преступлениями в Топике и тем, что из Миссури в его Канзас-Сити проникают всякие уголовники, — но уживался со всеми и не замахивался выше маячащей звезды отставки, когда он будет преподавать в Канзасском университете в Лоренсе и плавать с женой по туристическим маршрутам компании «Скандия лайнз».
Но вот случилась эта неприятность у Вороньей Гряды.
Оторвав взгляд от факса, губернатор взглянул на Тримэйна.
Ну и смотри сколько влезет. Давай не стесняйся. В своей черно-синей экипировке капитан казался совершенно неуместным среди вставленных в рамы репродукций с изображением дичи и старинной мебели черного дерева, натертой политурой. Чаще всего губернатор задерживал взгляд на большом автоматическом пистолете полицейского, который тот поправил на поясе, усаживаясь в раздражающе вычурное кресло.
— Он уже убил одну?
Тримэйн кивнул коротко остриженной, лысеющей головой. Он заметил маленькую дырочку на плече небесно-голубого пуловера губернатора, а также и то, что сидящий перед ним человек ужасно напуган.
— Что случилось?
— Выглядит как заранее обдуманный шаг. Я еще получу полный отчет, но, похоже, в убийстве не было необходимости. Выпихнул девушку из двери, словно решил отпустить, и выстрелил в спину.
— Господи! Сколько ей лет?
— Самая старшая. Подросток. Но тем не менее…
Степпс кивнул в сторону серебряного сервиза:
— Хотите чаю? Или кофе? Нет? Вы здесь раньше не были?
— В резиденции губернатора? Нет. — Слово «резиденция» не вязалось с обычным красивым домом, пропитанным семейной атмосферой.
— Мне нужна помощь. Ваш опыт.
— Сделаю все, что в моих силах, сэр.
— Странная ситуация. Преступники убежали из федеральной тюрьмы. Как это понимать, капитан?
— При всем моем уважении, сэр, тюрьма в Каллане — проходной двор. — Тримэйн вспомнил четыре побега за пять лет. Нескольких беглецов поймали его люди — результат гораздо лучше, чем у федеральных шерифов, которых капитан считал слишком высоко оплачиваемыми няньками.
Губернатор начал очень осторожно, как человек, ступающий на некрепкий ноябрьский лед.
— Формально — они федеральные беглецы, но с другой стороны, были кандидатами на приговоры суда штата. Когда бы их ни вынесли: в трехтысячном году или раньше, — не важно: факт остается фактом — они и наши преступники.