— А мне — нет. Я у Саймона Иллиана не спросил бы даже, который час. А он бы мне и не сказал. — Марк уставился в тарелку. — Грегор бы тонко намекнул, где поискать хроно. Вы… — сравнение пришло само собой, — вы дали бы мне часы.
— Будь у меня часовой завод, сынок, я бы его отдала весь, — вздохнула графиня.
Марк чуть не подавился бифштексом:
— Правда?
— П… — решительно начала она, но вовремя опомнилась. — Правда — что?
— Лорд Марк — человек свободный? Я хочу сказать — я ведь не совершал преступления на территории Барраярской империи, да? Ведь глупость — это не преступление. Я не арестован.
— Да…
— Я мог бы сам отправиться на Архипелаг Джексона! И пусть Иллиан подавится своими драгоценными агентами. Если… — А, вот в чем загвоздка. Он приуныл. — …если бы купил билет.
Марк замолчал. Все его состояние равнялось семнадцати маркам, оставшимся от купюры в двадцать пять марок, которую графиня дала ему на расходы в начале недели.
Графиня отодвинула тарелку и выпрямилась.
— Мне это кажется не слишком безопасным.
— После того, что ты сделал, дом Бхарапутра наверняка назначил цену за твою голову, — услужливо подсказала Элен.
— Нет… за голову адмирала Нейсмита, — возразил Марк. — И я не намерен возвращаться к бхарапутрянам. — Он настоятельно обратился к графине: — Сударыня…
— Ты просишь, чтобы я финансировала твой шанс на гибель?
— Нет! Шанс на спасение! Я больше не могу… — он бессильно махнул рукой, — жить так дальше. Я не нахожу тут себе места, я сюда не подхожу!
— Не спеши. Со временем все наладится. Пока просто слишком рано, — запротестовала графиня. — Ты здесь так недавно.
— Я должен вернуться. Я обязан исправить свою ошибку. Если смогу.
— А если не сможешь, что тогда? — холодно поинтересовалась Элен. — Улизнешь, пока никто не успеет опомниться?
Она что, мысли читает? Марк весь сжался.
— Я, — выдохнул он, — не…
«…знаю». Он прикусил язык.
Графиня переплела свои тонкие пальцы.
— Я не сомневаюсь в твоем сердце, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Но… ты мой второй шанс. Моя новая надежда, совершенно неожиданная. Я никогда не думала, что у меня на Барраяре может быть еще один ребенок. А теперь, когда Архипелаг Джексона сожрал Майлза, ты хочешь отправиться туда следом за ним? И ты тоже?
— Сударыня, — сказал он отчаянно. — Мама… Я не могу быть твоим утешительным призом.
Ее серые глаза были холоднее зимнего моря.
— Уж ты-то должна понять, — взмолился Марк, — каким важным может оказаться второй шанс.
Корделия отодвинула стул и встала.
— Я… должна это обдумать.
Она вышла из комнаты, так и не пообедав.
— Ну, молодец! — прошипела Элен и выбежала за графиней.
Марк остался один, всеми покинутый, и с горя наелся так, что разболелся желудок. Доковыляв до своей комнаты, он повалился на кровать, мечтая если не заснуть, то хотя бы отдышаться. Но ни то, ни другое не получалось.
В дверь постучали.
— Кто там? — простонал он.
— Элен.
Марк включил свет и сел на постели, подсунув под спину подушку. Он не хотел разговаривать с Элен. И вообще ни с кем не хотел разговаривать.
— Входите.
Она тихонько вошла в комнату. Лицо у нее было бледное и серьезное.
— Привет. Чувствуешь себя нормально?
— Нет, — признался он.
— Я пришла извиниться.
— Вы? Извиниться? Передо мной? За что?
— Графиня… объяснила мне, что с тобой творится. Извини. Я не знала.
Опять препарировали! Только на этот раз в его отсутствие. То-то Элен смотрит на него с таким ужасом!
— А черт. И что она на сей раз сказала?
— Майлз говорил об этом, но не прямо. Я не понимала, насколько это страшно. Графиня сказала мне все. Что с тобой сделал Гален. Как изнасиловал электрошоком и как вызвал… нарушения в еде. И другие нарушения. — Похоже, они с графиней говорили часа два. — И все было специально рассчитано. Вот что самое ужасное!
— Я не так уверен, что с электрошоком было специально рассчитано, — осторожно начал Марк. — По-моему, Гален просто сбрендил. Крыша поехала. Или, может, началось все по расчету, а потом вышло из-под контроля. — Он взорвался: — Черт возьми! — Элен аж подскочила. — Она не имела права обсуждать меня с тобой! Я что, лучшее кабаре в столице?!
— Нет-нет! — Элен замахала руками. — Ты должен понять. Я рассказала ей о Мари, о той блондиночке, с которой мы тебя застали. О том, что, на мой взгляд, произошло. Я обвинила тебя перед графиней!
Марк испуганно замер:
— Я не знал, что ты ей сразу не рассказала.
Господи, что же о нем подумала графиня! Наверное, теперь он ей противен.
Ботари-Джезек изумленно помотала головой:
— Она настолько бетанка! Настолько странная. Настолько непредсказуемая. Она ничуть не удивилась. А потом все мне объяснила, словно мне мозги вывернули наизнанку и хорошенько прочистили.
— Типичный разговор с графиней, — засмеялся Марк.
— Извини, Марк. Я была не права, — отважно сказала Элен.
Он развел руками:
— Очень приятно, что у меня есть такая защитница, но ты была права. Ты тогда все правильно подумала. Меня остановила не порядочность, а условный рефлекс.
— Да нет, я не то хотела сказать. Просто я не должна была так реагировать. Я даже не представляла себе, что тебя воспитывали систематическими пытками. И что ты настолько невероятно сопротивлялся им. Я на твоем месте просто сломалась бы.
— Ну, не всегда все было так уж плохо, — поспешно прервал ее Марк.
— Но ты должен понять, — упрямо продолжила Элен, — что происходило со мной. Это связано с моим отцом.
— А? — ошарашенно спросил Марк. — Как это связано с моим отцом, я знаю, но твой-то тут при чем?
Элен заметалась по комнате.
— Мой отец изнасиловал мою мать. Вот откуда я взялась. Это было во время барраярской агрессии против Эскобара. Я узнала это несколько лет назад. Я не выношу насилия! — Элен сжала кулаки. — Но оно — во мне! Я не могу от него спрятаться. Поэтому я последние десять недель смотрела на тебя, как сквозь пелену. Графиня эту пелену сорвала. — И правда, взгляд Элен больше не обжигал его холодом. — Граф тоже мне помог — не могу даже передать, насколько.
Ну что тут можно ответить? Значит, эти два часа они говорили не только о нем.
— Мне… мне не жаль, что ты существуешь. Откуда бы ты ни взялась.