– Мой отец был бакалейщиком, – важно объяснил Куделка, уговаривая их принять его план. – Я знаю, что делаю.
Корделия не сразу сообразила, почему он при этих словах бросил тревожный взгляд в сторону Друшикко, но потом вспомнила, что отец Дру был военным. Лейтенант и раньше рассказывал о своей сестре и о матери, но до этой минуты ни разу не поминал отца – видимо, стеснялся своего низкого происхождения.
Грузовик с мясом Куделка забраковал.
– Его мятежники обязательно остановят, – объяснил он. – Не упустят случая вытрясти из водителя побольше бифштексов.
Корделия не знала, на основании какого именно опыта он говорит – военного, торгового или того и другого. Но утешало уже то, что не придется путешествовать в компании тошнотворных мороженых туш.
Перед отъездом все переоделись. В ход пошло содержимое сумки и их собственная одежда. Ботари и Куделка должны были изображать только что уволенных в запас ветеранов, надеющихся немного подзаработать, а Корделия с Друшикко стали сельскими жительницами, присоединившимися к ним. Чтобы еще больше походить на нищих в одежде с чужого плеча, каждый нацепил вещи другого, не подходившие по размеру.
Корделия валилась с ног от усталости, но сон никак не шел. Невидимые часы у нее в мозгу продолжали отсчитывать секунды. Сюда они добирались два дня. Цель близка, но до успеха еще так далеко… Глаза вдруг непроизвольно распахнулись: их фургон резко сбросил скорость и тяжело опустился на землю.
– Выходим, – негромко объявил Ботари.
Они выбрались на пустынный тротуар. Стояла морозная предрассветная тьма, огней в городе было еще меньше, чем ожидала Корделия. Ботари махнул рукой, фургон снова взмыл в воздух и исчез за поворотом.
– Вот не думал, что мы доедем до самого Центрального рынка, – хрипло заметил сержант. – Шофер говорит, что в этот час тут вокруг полно полицейских – присматривают за разгрузкой.
– Они боятся голодных бунтов? – спросила Корделия.
– Несомненно. А еще им очень нравится выбирать продукты первыми, – ответил Куделка. – Фордариану скоро придется задействовать армию, иначе черный рынок перекачает всю еду из карточной системы.
В те минуты, когда Куделка забывал притворяться фором, он проявлял несомненное знание торгового дела. Интересно, каким образом бакалейщик смог дать сыну такое образование, которое позволило ему выдержать экзамены в Императорскую военную академию? Корделия незаметно улыбнулась и оглядела улицу. Они находились в старой части города, построенной еще до появления лифтовых шахт, так что дома здесь были не выше шести этажей. Обшарпанные, со следами позднейшей перестройки, когда к домам подводили все коммуникации.
Ботари решительно пошел вперед; он явно знал, куда направляется. Остальные в молчании следовали за ним. Улицы и переулки становились все уже, воздух – все зловоннее, а фонари попадались все реже.
Сержант остановился перед узкой, плохо освещенной дверью, на которой висело сделанное от руки объявление: «Номера».
– Это сойдет.
Древняя, без автоматики, подвешенная на петли дверь оказалась заперта. Ботари потряс ее, потом постучал. После долгого ожидания открылось небольшое окошечко и оттуда выглянули чьи-то подозрительные глаза.
– Чего надо?
– Комнату.
– В такое время? Черта с два.
Ботари вытолкнул вперед Друшикко, чтобы свет падал ей на лицо.
Невидимый собеседник фыркнул:
– Ах так… Ну ладно…
Звякнула цепочка, заскрежетал засов, и дверь открылась.
Они протиснулись в узкую прихожую. Хозяин стал еще неприветливее, услышав, что на четверых им нужна всего одна комната. Но удивления это у него не вызвало: измученный вид и бедная одежда гостей лучше всяких слов объясняли причины такой экономии.
Поворчав, он выделил им тесную комнатенку на самом последнем этаже.
Куделке и Друшикко выпало спать первыми. Когда в грязное окно заглянули первые лучи солнца, Корделия с сержантом спустились вниз поискать чего-нибудь съестного.
– Нам следовало сообразить, что в осажденный город надо взять еду, – пробормотала Корделия.
– Ничего, обойдемся – дела не настолько плохи, – ответил Ботари. – Э-э… вы лучше помалкивайте, миледи, – акцент.
– Правда. В таком случае постарайся завязать разговор вон с тем типом. Я хочу услышать, как местные жители отзываются о происходящем.
Они обнаружили хозяина гостиницы – или кто он там был – в полутемном помещении, служившем, судя по наличию стойки и пары обшарпанных столов со стульями, одновременно баром и столовой. Тот неохотно и втридорога продал им немного герметически запакованных продуктов и напитков в бутылках, не переставая при этом жаловаться на карточную систему и пытаясь выведать, кто они такие.
– Я уже давно собирался съездить в столицу, – сказал Ботари, облокачиваясь на стойку. – А эта чертова война все спутала.
Хозяин поощрительно хмыкнул.
– Да? И что у тебя за дело?
Ботари облизнул губы и глубокомысленно сощурился:
– Видел ту блондинку?
– Угу…
– Девственница.
– Не может быть. Лет-то ей немало.
– Ага, ага. Если ее приодеть, этакая штучка сойдет за знатную даму. Хотел продать ее какому-нибудь фору, а на вырученные деньги открыть свою лавку. Да все из города сбежали. Можно, конечно, подыскать богатого торговца, да только ей это не понравится. Я обещал ей настоящего лорда.
Корделия прикрыла рот рукой, стараясь не издать ни звука. Хорошо еще, что Дру тут нет и она не слышит, какую историю выдумал Ботари для их прикрытия. Боже правый! Неужели барраярцы действительно платят деньги за право совершить сексуальную пытку над неопытной женщиной?
Хозяин гостиницы покосился на Корделию.
– Смотри, если оставишь девчонку одну с твоим напарником и без дуэньи – в момент потеряешь то, что хочешь продать.
– Не, – сказал Ботари. – Уж он-то постарался бы, если б мог, но он когда-то получил удар нейробластером. Вроде как ниже пояса. Списан по здоровью.
– А ты?
– Уволен без претензий.
Корделия вспомнила, что эта формула означает: «Уходи или сядешь» – неизбежная судьба любого смутьяна.
– И ты ведешь дело с паралитиком? – Хозяин мотнул головой, указывая на верхний этаж.
– Он у нас самый умный.
– Не слишком умный, раз приехал сейчас сюда с таким делом.
– Ага. Кажется, мы за нее выручили бы больше, если бы прирезали и разделали.
– Вот это точно. – Хозяин мрачно хмыкнул, глядя на продукты, сложенные перед Корделией.
– Да жаль зазря добро переводить, – продолжал Ботари. – Надо просто выждать, пока эта заваруха не кончится. Как-нибудь перебьюсь. Может, кто в охранники возьмет…