– Баз? На него не похоже. Он же тюфяк. И добрый.
– Добрый тюфяк?
– Я чувствую, что он добрый! – осерчал Юл и вдруг осекся. – Хотя…
– Что – хотя?
– Мне показалось, что он переменился. Да, я почувствовал…
– Когда это произошло? После того, как он приехал в Беловодье?
Юл раздумывал несколько секунд:
– Может быть. Ладно, попробую разузнать, что там и как.
– Будь осторожен. Вблизи церкви я с тобой разговаривать не буду. Только смотри и слушай. Если уж что-то крайнее – тогда…
– Да понял я! – перебил Юл.
– Для Стена воду прихватил?
– При мне.
– Надеюсь, не в дырявой фляге.
– Я обиделся, – заявил Юл.
Роман не знал, что и думать. Что стряслось с Базом? Почему он напал на него, Романа? И вот теперь отправился к Стену. А что, если он и Лешку попытается убить? Ведь Роман сдуру соврал Базу, что починил ограду, и Стен, уж если на то пошло, Беловодью не нужен. Где же остальные? Почему в Беловодье никого нет? Пустыня этот город мечты, сущая пустыня…
А Юл уже поднялся на поверхность. Стена церкви была рядом, белела на фоне синей воды, можно было дотянуться рукой. Роман прислушался. Тихо. Только плеск воды да звук шагов. Юл приложил ладонь к стене.
Тишина. И вдруг на ступенях появился Баз.
– Назад! В воду! – крикнул Роман.
Но Юл не послушался. Не марионетка Юл Стеновский, носящий ожерелье. Нет, не марионетка. А человек, наделенный даром. Способный чувствовать эмоциональный настрой ближнего. Он сейчас разберется, что случилось с Базом! И, не долго думая, мальчишка выпрыгнул из воды на дорожку, – самого его Роман не видел, но вода с него так и лила и тем самым выдавала. Юл вцепился в База, как когда-то вцепился в старшего брата при первой встрече.
И образ База поплыл – лицо зарябило, исказились черты; кисти рук превратились в два белых сгустка, и судорога прошла по всему телу. Но и сам Юл лишился невидимости. Мальчишка ахнул и отступил. А Баз – уже прежний, только еще более окаменелый, неживой – вскинул руку и ладонью накрыл мальчишке лицо.
Роман закричал: нить в его ожерелье вмиг нагрелась и, казалось, вот-вот закипит. Всю силу, какую успел, Роман собрал в комок и швырнул через поля и леса, через разрушенную стену Беловодья на защиту Юла. Баз ахнул и отдернул руку.
А мальчишка пошатнулся и спрыгнул… Нет, свалился в воду…
Контакт прервался.
Роман вскочил. Река за его спиной клокотала. Вмиг собрались над головой колдуна тучи, и хлынул ливень. Но напрасно колдун пытался пробиться к Юлу. Контакта не было. Скорее всего, Юл потерял сознание от боли, когда Баз сжег ему лицо. Мальчишка, конечно, не утонет в озере Беловодья, отлежится на дне, придет в себя. И туда к нему, похоже, никто не сунется. Но лицо… О, Вода-царица! Этот тип, разумеется, не Баз.
В тот миг, когда Юл дотронулся до человека, который так походил на доброго доктора, лицо обманщика исказилось, на миг проступили другие черты. На столь краткий миг, что разобрать не удалось, кто же прячется под маской База. Но то, что не Василий Зотов отправился с друзьями в Беловодье, было теперь ясно колдуну. И этот неведомый противник обладал колдовской силой, и немалой. Все заклинания Юла рассыпались мгновенно от одного его прикосновения. И с какой легкостью этот тип сдернул личину с Васи Зотова и предстал перед остальными под видом доброго доктора, ни у кого не вызвав подозрения! Или кто-то усомнился? Грег? Гамаюнов? Нет, нет, какая-то чушь! Ведь Роман видел его ауру. Да, она исказилась, изменила цвет, но это была аура База. Или колдун ошибся? Если этот человек не Баз, то он действует самостоятельно, а не в сговоре с Гамаю-новым. Или все-таки Иван Кириллович посвящен?..
А если в Беловодье не Баз, то что стало с настоящим Зотовым? И кто же на самом деле тот, кто напялил его личину?
Догадка, впрочем, мелькнула… И догадка нелепая. Потому что колдун, подозревая, не знал ответа на вопрос “зачем?”. К чему этот маскарад, зачем вообще этот человек рванулся в Беловодье? И как узнал про само Беловодье… И…
Нет, Роман, нет и нет! Не трать силы на разгадку того, чего разгадать не можешь. У тебя есть вода – спрашивай и получай ответы.
Ожерелье на шее еще жгло, хотя уже и не так сильно, и пульсировало в такт ударам крови.
Колдун выплеснул воду из тарелки, налил свежую. Сосредоточился, положил ладонь на воду.
– Баз! – обратился он к воде.
Но стихия не отозвалась. Не пожелала.
Роман предпринял еще одну попытку. Ничего. Это был не его вопрос, и вода не дала ответа. Значит, надо отыскать человека, который может задать такой вопрос. Хотелось немедленно мчаться назад и… Но Роман подавил в себе это желание. Раз он не может попасть в Беловодье мгновенно, уже не имеет значения, сколько времени займет дорога – двое суток или больше. А вот подготовиться к возвращению необходимо.
Уже начинало светать. Роман бегом поднялся по тропинке – идти спокойно не мог, не тот настрой. В сумраке едва не сшиб какую-то тетку, что шла от коровницы, прижимая к груди трехлитровую банку с парным молоком.
– Козел! – крикнула тетка.
Он не стал ни извиняться, ни отругиваться, с разбегу вломился в калитку. Пес выбежал из будки, приветственно гавкнул и замолчал. Роман грохнул кулаком в дверь:
– Мама, открой!
Он знал, что она не спит, – чувствовал это, хотя окна в доме были пока еще темные. Наконец в одном вспыхнул свет, послышались старческие шаги.
– Что случилось? – Марья Севастьяновна распахнула дверь. В сумраке белела повязка на глазу.
– Много чего…
Он прошел в дом и упал на старенький, ноющий на все голоса диван.
– Ромка! – Она вздохнула. – Ты в опасное дело ввязался.
– Да чего там… Что у тебя с глазом? Сильно повредило? Давай порчу сниму. Сила-то есть. – Он говорил небрежно, торопливо, чувствовал за собой вину.
И в том, что не уберег, но прежде всего в том, что вошел сюда почти как чужой, не обнял, не поцеловал в щеку. Впрочем, от этих нежностей мать сама давно его отучила.
Марья Севастьяновна сняла повязку. Глаз на вид был совершенно здоровый.
– Глаз не видел. Но лишь два часа. А потом зрение вернулось. Правда, хуже, чем прежде. И яркий свет сильно режет. Так, что слезы сами собой текут.
– Так давай я…
– Не надо. Нельзя с себя все знаки, все шрамы водой смывать. Ты же память смываешь.
– Как знаешь. А я запутался, – признался он. – Меня друзья в Беловодье ждут, а я не могу туда ехать – должен сначала узнать суть происходящего.
– Да тебя всегда кто-то ждет, – оборвала она. – Все, кроме меня.