— Юний Вер! — позвал он.
— Вер! Вер! Вер! — завопило эхо. Никто не откликнулся. Элия вдруг охватил необоримый животный страх. Повернуть и мчаться назад, карабкаться наверх, только наверх по спасительной веревке! Страх накатывал волной. Панический страх! Элий судорожно хватал ртом воздух, пытаясь справиться с собой. Вцепился пальцами в один из столбов, подпиравших свод, чтобы преодолеть искушение и не рвануть назад. Волну страха он встретил грудью, как и положено встречать волну, подался вперед — не телом, но в мыслях, и волна раскололась, а расколовшись, мгновенно опала. И хотя сердце отчаянно колотилось, Элий уже мог контролировать себя. Элий сделал несколько шагов. И страх исчез. Так же внезапно, как и накатил. Осталось лишь гулкое биение крови в ушах и странное, почти истерическое веселье. Верно, после смерти будет так же весело. Элий отшвырнул под арку валявшийся на полу булыжник и пошел по галерее.
И тут он увидел первого.
Человек висел вниз головой, привязанный за ноги. Так когда-то Элия подвесили гении. Цезарь остановился. Пленник не подавал — признаков жизни. С бессильно свисающих рук стекали капли воды. Влажная красная туника, задравшись, прилипла к броненагруднику. Легионер? В полумраке галереи Элий заметил еще одно неподвижное тело, и еще… Неужели? Цезарь подошел к пленнику почти вплотную. Веревка дернулась, тело повернулось. И тогда Элий увидел лицо пленника и его широко раскрытые глаза. Элий будто смотрелся в зеркало, только отражение было моложе лет на десять. Перед ним был его брат Тиберий. Такой, каким запомнил его Элий двадцать лет назад. И почти как живой. Или в самом деле живой? Элий хотел дотронуться до брата, но не успел. Зрачки пленника расширились, губы шевельнулись, он хотел крикнуть, но не мог и… Элий отпрыгнул в сторону. Клинок свистнул, рассекая воздух. Если бы Элий не поспел, страж разрубил бы его надвое.
Страж был длинен как жердь, с крошечной плоской головой. Черная блестящая лорика напоминала кожу летучей мыши. На груди тускло светились парой хищных глаз два крупных изумруда. Страж засмеялся, обнажая длинные клыки. А за его спиной уродливой тенью маячил второй — коротышка, еще более отвратительный.
— Тебя-то мы и ждали! — воскликнул страж-жердь. И вновь замахнулся. Элий отпрянул. Сражаться на мечах? Извольте. Там, наверху, его мог побить только Вер. И здесь вряд ли найдется равный в уменье и силе. Страж наступал, воображая, что его рост дает ему неоспоримое преимущество. Если, конечно, у стража было воображение. Коротышка пока не вступал в бой. Он лишь подзадоривал собрата визгливыми криками. Дрался страж неплохо. Наступая, он успел податься влево, предугадав ответный удар. Одинок Элия поразил пустоту, еще хранящую туманный абрис противника. Мечи звякнули, соприкоснувшись. Удар пришелся возле самых рукоятей.
Страж продолжал опережать. Он скользнул за спину Цезаря и, вложив всю силу в разворот кисти, полоснул мечом по животу противника. Но Кайрос [53] был на стороне Цезаря. Стражу не повезло — его меч рукоятью зацепился за клинок Элия. Разворот, и противники вновь очутились лицом к лицу. Страж озлился (оказывается, он умел злиться, как человек). Впрочем, все в мире умеет злиться — даже камни, вода и солнце периодически приходят в ярость. Страж стал рубить наискось, сыпля ударами и не давая противнику опомниться. Но Элий отбился. Ни разу клинок не задел его, и все же Элий вынужден был отступить. Нырнул за колонну. Страж кинулся следом слишком поспешно и сам напоролся на острие клинка. Черная густая кровь брызнула на влажные камни. Но страж, казалось, не почувствовал боли. Он лишь отпрянул, дав Элию мгновенную передышку.
Элий оттолкнулся от колонны, как от пристани, выскочил на середину галереи и остановился.
— Именем Римского Сената и Народа требую освободить пленных!
Коротышка захохотал. А собрат его вновь ринулся в бой.
Страж-жердь уже не заботился о защите, рубил наобум, надеясь на непомерную длину рук. И тут же был наказан. Элий сделал стремительный бросок с ложным замахом и ударом сбоку. Вновь брызнула кровь. И опять страж не заметил раны. Элий рванул клинок на себя, и его меч ударил по клинку противника изнутри. Рукоять собственного меча вывернула кисть стража, а навершье вдавилось в запястье. Меч будто сам вырвался из пальцев. Пошатнувшись, страж схватился за раненый бок… Медленно наклонился за мечом, будто специально подставляя шею под удар. И Элий ударил. В следующее мгновение голова стража, подпрыгивая, катилась по каменным плитам. А «жердь», теперь уже вовсе нормального человеческого роста, постоял мгновение на коленях и повалился победителю в ноги. Черная густая лужа растеклась вокруг Элия. Коротышка подхватил отрубленную голову и пустился наутек. Элий рванулся было за ним, но тут же остановился. Во-первых, понял, что не догонит. А во-вторых, его могла поджидать ловушка. Иногда полезно быть калекой. Есть время подумать лишний раз.
— Вер! — вновь позвал он. — Юний Вер! Крик потерялся в галерее. Никто не хотел отвечать на призыв. Лишь эхо передразнивало на разные голоса. Элий повернулся к брату.
— Тиберий!
Тот не ответил — не мог ответить. Лишь губы конвульсивно дергались, силясь выдавить слово. Элий обнял пленника за плечи. Ощутил холод тела. Холод 1 смерти. И сам окоченел, кровь будто замерла в жилах. Элий был не в силах пошевелиться.
Отогретые живым теплом, губы пленника шевельнулись:
— Там… впереди… — Договорить не успел. Кто-то ударил Элия по ногам, и Цезарь упал. Т же двое схватили его за руки и развели их в стороны, будто желали распять, как раба. За левую кисть его держал коротышка. А за правую — безголовый страж. От нестерпимой боли все поплыло перед глазами.
— Ступай осторожно! — крикнул коротышка своему напарнику. — А то поскользнешься и упадешь.
Они поволокли Элия вперед, в неведомый полумрак, на несколько секунд пленник потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что они остановились под аркой. В воздухе, раскинув руки, висел нагой человек— Элий внизу сделался как будто его тенью. Почудилось даже, что от рук Элия, от плеч и головы протянулись к висящему тонкие нити. Кожу стало покалывать тысячами иголок, и боль в ногах прошла. Элию сделалось тепло и покойно. Висящий под потолком смотрел на него и улыбался. Это был Юний Вер. Но, о всемогущие боги, как он изменился. Кожа была белой, как мел. Вер исхудал так, что ребра выпирали наружу. А к боку кровавым наростом прилепилась огромная опухоль. Она свисала с тела, как безобразный мешок, как вампир, разбухший от выпитой крови.
— Говори желание! — крикнул коротышка Веру, а безголовый радостно затопал ногами.
— Крови… — донеслось сверху. — Живой крови…
— Это мигом! Это сейчас!
Безголовый заломил Элию правую руку так, что Цезарь не мог пошевелиться. А коротышка полоснул лезвием кинжала по сгибу левой, кровь хлынула, и страж поспешно подставил золотую чашу. Элий почувствовал боль и даже попытался шевельнуться. Тело вновь начинало его слушаться. Наполнив чашу, коротышка взобрался по уступам колонны, подпиравшей арку, и поднес напиток к губам Юния Вера.