Второму консулу из старинного рода Горациев было куда проще — он вел военный флот в сектор Психеи, демонстрируя мощь Лация… хотя никто не мог поручиться, что на его корабли не перекинется лацийская смута.
Небольшой кабинет, в котором консул сегодня принимал посетителей, был обставлен со вкусом и изысканностью поистине аристократическими. Корвину показалось, что он уже видел нечто подобное: белые стены, белые барельефы и видеокартина на потолке: синее небо, по нему скользили легкие облачка. Ну конечно! Белая гостиная на Психее! Княгиня Эмми из рода Эмилиев воплощала в том доме свои фантазии. Чужие фантазии, сто раз виденные, десятки раз воплощенные.
Марк опустился в глубокое кресло, обитое белым атласом, руками обхватил колено, сцепил пальцы в замок. Ему хотелось съежиться, сжаться… Потому что в мозгу вдруг возникла бесконечная анфилада белых комнат… Два зеркала, поставленных друг против друга, — вот она, память патриция… Только сейчас он ощутил, как трудно добавить еще одну каплю в сосуд, который наполнен до краев… И надо выплеснуть, прежде чем налить… Перед глазами возник белый алебастровый сосуд, и влага плеснула. Карминовая густая влага…
— Тебе плохо, Марк? — спросил трибун.
Скорее этот вопрос должен задать Флакку сам Корвин. Впрочем, зачем задавать — он и сам знает, какая боль сейчас сжимает сердце его друга.
Дед Марка потерял старшую дочь малышкой… И Марк будет помнить его страдания, как собственные: все потери патриция, вся его боль и отчаяние достаются его потомкам. И никак не научиться забывать?.. Пробуют, пытаются… Как пытался Сулла. И — к слову сказать — ослепший от эликсира забвения Фавст показался Марку куда счастливее его брата Луция.
— Все нормально. — Корвин выпрямился в кресле.
Флакк улыбнулся. Вполне натурально изобразил лицевыми мышцами улыбку.
— Вас посвятили во все подробности дела? — спросил консул Домиций.
— Более или менее, — кивнул Корвин. — Мне передали инфокапсулы с записями. Я ознакомился и уже веду расследование…
— У вас очень мало времени, — перебил его консул. И добавил подчеркнуто громко, с нажимом: — Префект Корвин.
— Я должен составить полную картину происходящего, чтобы добиться успеха. — Марк сделал вид, что не заметил консульской атаки.
— Картина и так предельно ясна. Секта подонков убивает наших детей. Ваша задача — найти мерзавцев.
Корвин посмотрел на Флакка. Ожидал поддержки. Но тот молчал. Единственный сын трибуна в плену «очистителей». Возможно, уже превращен в дебила. Или погиб. А родной брат трибуна — член этой секты и (что не исключено) один из главарей.
— Я найду их, — пообещал Корвин. — Но никто не должен вмешиваться в работу моей группы.
— У вас чрезвычайные полномочия сената.
— Полная свобода действий! Никаких согласований!
— Хорошо.
— Мне нужна поддержка всей планеты.
— В вашем распоряжении все вигилы, все коллегии…
— И все тюрьмы?
— О чем вы? — насторожился Домиций.
— Хочу устроить побег Гаю Флакку. Так, будто сами плебеи его вытащили из тюрьмы. При этом установить за ним слежку. И пусть он приведет нас в секту.
— Нет! Ни за что! — воскликнул консул. — Это противозаконно.
— У меня — чрезвычайные полномочия! — напомнил Корвин.
— Но не право нарушать закон.
— Это шанс спасти детей, — вступил в разговор Флакк. — Фабии уже лишились единственного наследника. Мой сын у них в руках! Маленький Манлий Торкват превращен в ничтожество…
— Нет! Ищите другой путь. Я никогда на такое не соглашусь. — Домиций покраснел от гнева. — Никогда не нарушу закон! Ни за что!
— Даже ради детей? — спросил Корвин.
— Даже ради собственного сына! — воскликнул Домиций с пафосом. — Пусть погибнет мир, но да свершится правосудие!
— Это не римская поговорка! — воскликнул Марк.
— Я так и знал, что этот выскочка откажет, — сказал Флакк.
Он и Корвин, покинув виллу консула, спешили к стоянке флайеров.
— Идиот! Придурок! Он все погубит! — Марк был в ярости. В глубине души он все же надеялся на положительный ответ. Домиций всегда немного заискивал перед патрициями. — Откуда такая твердость?! В момент совершенно неподходящий.
— Домиций трясется за свое место. Типичный выскочка. Устроим побег без согласия консула…
— Не получится. Любой тюремный начальник тут же сообщит наверх, если мы выложим ему наш план. Просто так на свободу Гая Флакка они не отпустят. Мы только потеряем время, устраивая побег, которого не будет…
Флакк как будто не слышал возражений.
— На тюремщиков плевать. Я сам могу все устроить…
— Флакк, опомнись! — Марк даже тряхнул военного трибуна за плечо. Получилось не слишком эффективно — скалу можно трясти с таким же успехом. — Подумай, как отнесутся к твоему поступку патриции. И как — плебеи…
Флакк ничего не ответил, только яростно потер ладонью лоб. Вряд ли в эти минуты он мог что-то всерьез анализировать.
— Эй, Марк, мне нужно срочно с тобой встретиться! — ожил комбраслет, и Марк узнал голос Луция Суллы.
— У меня нет времени рассуждать о прегрешениях предков.
— О, то будет интересный разговор, поверь! — голос Суллы звучал интригующе. — К тому же, если мы не встретимся, я могу оказаться слишком далеко… нам станет куда труднее общаться.
— Где ты? — Марк насторожился.
— В префектуре вигилов. В лапах центуриона Регула. Знакомое имя?
— Вот как?! Что натворил?
— Ничего особенного. Если сравнить мои скромные достижения с деяниями моих предков.
— Нельзя ли конкретнее?
— Меня обвиняют в убийстве некоего плебея Децима Флавия.
«Флавий!» — возопил голос.
— Я буду, — пообещал Корвин и отключился.
— Что случилось? — без всякого выражения спросил Флакк. Похоже, он запретил себе надеяться.
— Сулла ведет какую-то игру. Какую точно — не знаю. Будем считать, что этот тип на нашей стороне. Поворачивай флайер к префектуре вигилов. Кстати, куда делись твои легионеры? Похоже, нас больше не сопровождают?
— Я их отправил на военную базу. Туда же теперь переправляют детей… По-моему, это верное решение.
— Может быть… Если среди военных нет «очистителей».
Луций Сулла сидел в отдельной камере, абсолютно белой, чистой, герметичной. Сидел в адаптивном кресле, положив ногу на ногу, и потягивал молодое вино. Камера предварительного заключения скорее походила на медицинский блок.