— Указаний? Не было? А остальные? Были? Кто приказал?!
Бригадир пожал плечами:
— Вы грамотный? Читайте.
И повернулся спиной. На ватнике, как и на спецурах работяг, был отбит трафарет: «Москоммунхоз».
— Мне начальство дает распоряжения. Мне что. Я выполняю работу. Не нравится — согласовывайте не со мной.
— Да нет, — примирительно отыграл Ольховский, оценивая, сколько удобств сулит эта неожиданная забота: прямо как в хорошем порту подключают. Одновременно он с опаской пытался сообразить, какими нежелательными побочными следствиями такая забота может быть чревата. — Но от кого распоряжение-то исходит?
Трансформаторная будка закончила медленный съезд из кузова по металлическим трубам и, подпрыгнув краем, встала на газоне.
— Это дело в Москве поставлено, — сказал бригадир с неброским патриотизмом. — Вы давно ждали?
— Вообще не ждали!
— Ну, тогда, наверно, Лужков распорядился. Хозяин… Актик подпишите… вот здесь. И квитанцию. Вы платить как будете — по безналу, или наликом сразу? Наличными скидка десять процентов.
— За что же столько?… — пробормотал Ольховский, разбирая в беглых каракулях цифру, портящую настроение.
— Сколько. По тарифам. Стоянка, работа, подключение, абонентная плата. Вы уж это… за срочность бы ребятам… Ты куда без прокладок штуцер ставишь! — неприятным тенором закричал он, шагнув к колодцу, и из-под земли послышался слабый оправдывающийся бубнеж.
— Так когда закончите-то?
— К темноте и закончим. Нам долго возиться тоже неинтересно, нас с объекта сняли.
Приняв доклады и проконтролировав ход подключения, Ольховский изложил Колчаку результаты поездки. Возмущенно показал квитанцию: «Если б не наше подвешенное положение, я б им нарисовал такую цифру!» — «Ат-лично. Им хоть авианосец под Кремль загоняй, только за стоянку плати», — улыбнулся Колчак.
Когда в каюте, раздевшись, помыв руки и усевшись за стол, на котором вестовой накрыл оставленный ему и разогретый обед, Ольховский воткнул вилку в перченый и перемешанный с уксусом и сметаной салат, движение вилки к раскрытому навстречу рту было прервано новым сюрпризом:
— О ценности корабля говорит уже одно то, что лишь его бронзовые винты стоили на современные деньги более тридцати тысяч долларов. Крейсер был спущен на воду в 1903 году и вскоре, как один из самых современных боевых кораблей своего времени, был включен во II Тихоокеанскую эскадру, следующую вокруг света к Цусимскому проливу, — с механической невнятностью долбил в пространство голос, источник которого невозможно было определить, соединяя неживую бессмысленность с кокетливой женственностью интонаций, что есть неотъемлемый и характерный признак всех экскурсий мира.
Ольховский закрыл рот, что было рефлекторной компенсацией на вытаращивание глаз и даже, казалось, на растопыривание ушей. Голос подбавил патетики и продолжал:
— В Цусимской битве революционному крейсеру удалось огнем своих шестидюймовых орудий вывести из строя и утопить флагманский японский корабль броненосец «Миказа», что позволило российскому флоту одержать одну из самых блестящих своих побед, в результате которой… она привела… и это вскоре закончилось полным поражением императорской и самурайской Японии.
Ломтик помидора, разбрызгивая сметану, упал с вилки на брюки. Ольховский выругался и выскочил на палубу.
Плоский, как остекленная сковорода, экскурсионный теплоходик полз вдоль борта со скоростью улитки, читающей «Московский комсомолец» и переползающей в ошеломлении с одной новости на другую. Крышка сковороды имела в центре вместо ручки беленый раструб, который для пущего разнесения скверны еще и слегка вращался.
— Когда в 1905 году на Черном море восстали броненосец «Потемкин» и крейсер «Очаков», — шипел и щебетал раструб примерно так, как могла бы щебетать баба-Яга после бесплатной операции на голосовых связках, — революционный военный совет «Авроры» принял решение идти на помощь восставшим. Поскольку Волго-Балтийский канал при царизме был еще не построен, путь его пролег вокруг Европы и был прерван в Ютландском сражении попаданиями с германского крейсера «Шарнхорст». Что привело к интернированию в порту Бреста и послужило причиной к вынужденному заключению Брестского мира…
Вся команда столпилась вдоль борта — естественно в кожанах, мужественно закусив ленточки бескозырок, выставив повиднее коробки маузеров и прицепленные к ремням бутылкообразные гранаты. Не хватало только пулеметных лент и красных бантов. «Так ведь и это достанут, подлецы», — подумал Ольховский.
Колчак надзирал за всем этим непотребством с мостика, застыв брезгливым лицом.
— Терпите, Петр Ильич, — посоветовал он. — Что делать. Это называется популярность. Погодите — у нас еще будут просить автографы на сигареты «Аврора».
Телевизор в кают-компании теперь не выключался, его лишь гоняли с канала на канал, выставляя очередные новости. Новости не замедлили последовать: в пятичасовых «Вестях» главбольшевик Зюганов, набычив череп и гудя над частоколом микрофонов, обратился с экрана непосредственно к команде, застывшей в разных позах:
— Сегодня мы получили еще одно подтверждение, Это знаменательное подтверждение, Что уже не только весь народ, Но и армия, и флот, Всецело поддерживают и разделяют позицию коммунистов. Сегодня, как все уже, наверное, слышали, крейсер «Аврора», Который всегда был революционным флагманом, Революционным символом российского флота, Завершил переход из Петербурга, колыбели социалистической революции, И бросил якорь на Москве-реке, непосредственно напротив Кремля, Где продолжает цепляться за власть, которой у него уже фактически нет… Антинародное и насквозь прогнившее правительство! Давно ненавистное народу, Который давно уже только и ждет его падения. И если это правительство упорно отказывается прислушаться К голосу народа И добровольно уйти от власти — То, может быть, оно прислушается к голосу шестидюймовых орудий крейсера «Аврора». Мы, коммунисты, как всегда, Предлагаем решить вопрос мирным путем, Мы считаем, что ситуация для этого созрела.
Он делал ударения и паузы между периодами таким образом, что было не совсем понятно, имелась ли в виду запятая в речи, точка, или любой из прочих знаков препинания.
Нахально-интеллигентный девичий голос быстро воткнул в паузу вопрос:
— А почему вы считаете, что экипаж «Авроры» разделяет политическую платформу коммунистов?
— А как вы сами считаете, если на мачте крейсера развевается красный флаг? Это наш флаг, Флаг СССР, Флаг великой революции, Флаг чаяний рабочих людей всех стран! Я обращаюсь к команде героического легендарного крейсера: Товарищи! Коммунисты России, все народы, все честные люди России Обращаются к вам, Балтийским морякам, Верным славным традициям и заветам наших дедов и прадедов — Поддержать народ во всех начинаниях…