— Сколько же болтовни! — воскликнула Аннабел. — Когда ты принимаешься уговаривать девушку, то не знаешь, когда вовремя остановиться! Могу я сказать тебе кое-что?
Он выпрямился, отпуская ее, и кашлянул.
— Да, конечно. Прости.
— Так вот, я действительно люблю тебя. — Она радостно улыбнулась. — И я вовсе не пыталась сбежать или уйти от ответственности. Но я знала, что не смогу выйти за тебя, если ты не любишь меня. Ведь я-то люблю тебя, Кристиан. Но теперь, когда я знаю о твоих чувствах… Теперь ты никогда в жизни не сможешь от меня избавиться! А если решишь отказаться от своего титула, если решишь отправиться в Париж, или в Америку, или даже на Клондайк, лучше тебе приготовиться к тому, что я поеду с тобой. Потому что я не собираюсь сидеть дома в одиночестве и страдать без тебя.
— Аннабел, герцог не может отказаться от титула. Не существует способа сделать это. Да я и не хочу. Я хочу взять на себя эту ответственность. — Он рассмеялся и добавил: — Никто мне не поверит, но я в самом деле хочу ответственности. Но только в том случае, если ты станешь моей герцогиней.
— Я хочу того же, что и ты, Кристиан.
— В самом деле? Но я лучше тебя знаю, что такое ответственность. Может быть… — Он сглотнул, потом спросил: — Может быть, тебе следует взять еще минутку на раздумья?
Она молча кивнула и внимательно посмотрела в его синие дымчатые глаза с дьявольски длинными темными ресницами. Заметила и все мелкие морщинки в уголках его глаз и около губ. Затем вспомнила, как его губы могли кривиться в насмешливой, но очаровательной улыбке. «Нет, это лицо не похоже на лицо негодяя», — подумала девушка. Потом вдруг нахмурилась и спросила:
— А ты не изменишься, как только мы поженимся?
Он тут же ответил:
— Нет.
— Вот и хорошо. — Она обхватила его шею руками. — Потому что я люблю тебя именно таким.
— И я люблю тебя именно такой. Так что не меняйся. Никогда. — Он поцеловал ее, потом отстранился и с улыбкой добавил: — Пусть я негодяй, а ты девушка из Гузнек-Бенда, что в Миссисипи, но двести сорок два гостя сейчас там, внутри. И все они ждут, когда мы продолжим. — Он указал на часовню. — Что ж, идем?
— Да, конечно. Это наш долг.
— Именно так, моя дорогая, — сказал Кристиан столь напыщенно, что его невеста невольно рассмеялась. — Именно так.
Когда они подходили к часовне, он неожиданно запрокинул голову и расхохотался.
— Боже, я исполняю свой долг! Кто бы мог подумать?! Знаешь, похоже, я все-таки меняюсь.
— Может быть, перестанешь? — буркнула Аннабел. — Имей в виду: я люблю тебя именно таким, и ничего другого не потерплю.
Они вошли в часовню, и на сей раз, когда викарий добрался до той части, где спрашивают о «причинах», никто не произнес ни слова. Должно быть, семья Аннабел испытала в этот момент огромное облегчение.