– А что рассказывать-то? Нечего рассказывать. За всеми разве уследишь! Знаю только, что приехали они поврозь. Сначала женщина. Она сразу же в номере заперлась. Никуда не выходила из него. Он приехал, когда стемнело. О чем-то долго говорил с хозяином и все показывал на ее машину. Потом поднялся ко мне, оплатил отдельный номер. Нет, сначала спросил, на сколько дней оплатила номер эта Регина.
– Почему же отдельный?
– Ну, это им видней! А нам прибыльнее.
– Да, цены у вас значительно выросли по сравнению с позапрошлым годом. Хотя и деньги теперь другие.
– Что правда, то правда. Недешево у нас. Правда, его номер был двухместный.
– А разве такие есть?
– Да, теперь есть в новом корпусе, что за этим домом. Специально для парочек сделали. Ваши окна на него как раз и выходят, на этот корпус.
– То есть окна моего трехместного номера хорошо видны из двухместного, что снял Валера?
– Должно быть, так.
– Он оплатил номер, занес туда свои вещи и сразу же пошел к ней?
– Ой, да откуда ж я знаю! Темно уже было! И разве нам положено следить за отдыхающими? Хозяин четко сказал: не сплетничать и никого не беспокоить. Это их дело, как себя вести, а мы на этом деньги зарабатываем. Ну, разумеется, на многое глаза закрываем. Здесь по ночам чего только не бывает! Одно слово: курорт. Знаю одно: следуюшим вечером они уже везде ходили вместе.
– Она так быстро выздоровела?
– Да, поправилась, постриглась, потом загорела.
– Постриглась? Что, в парикмахерскую ездила?
– Зачем же. Этот Валера ведь парикмахер, – таинственным голосом произнесла бухгалтерша. – Хороший мастер, как мне сказали. Одна дама из отдыхающих случайно оказалась его знакомой из Москвы. Поистине, мир тесен! Она тут же попросила Валеру ее подстричь. Знаете, он и инструменты всегда возил с собой. Дорожный такой набор, я видела.
– Где эта дама?
– Уехала. Дней пять назад.
– Адрес не подскажете?
Он достал еще денег. И женщина старательно выписала из бухгалтерской книги данные московской знакомой Валеры. Антон сунул бумажку в карман: авось пригодится! Значит, они могли познакомиться в парикмахерской, этот смазливый Валера и его жена. Регина завела роман с дамским мастером? Что за чушь! Абсолютно не в ее стиле! Впрочем, последнее время он совсем запутался, что в стиле его жены, а что нет. Всему в конце концов можно найти объяснение.
– У меня последний вопрос: как выглядела эта женщина?
– Ваша жена? Вы хотите узнать, как выглядела ваша собственная жена?!
– Я хочу быть уверенным в том, что это именно моя жена.
– А как же паспорт?
– И все-таки: как она выглядела?
– Невысокого роста брюнетка, довольно-таки стройная.
– Довольно-таки? Моя жена была очень стройной женщиной.
Почему у него вырвалось слово «была»?
– Ой, да они здесь все одинаковые! Сомлевшие от жары, обязательно в черных очках, и поначалу все красные как раки.
– Регина была красной как рак?!
Он удивленно поднял брови. Никогда его жена не позволила бы солнцу сжечь ее великолепную кожу! Только не она! Бухгалтерша на мгновение задумалась:
– Нет, эта вроде не была. Но все равно в платке.
– То есть?
– Обвязываются платком как-то по-модному. Через шею. От груди все болтается. У этой был такой огромный пестрый платок с красными цветами. И шляпа на голове. Огромная соломенная шляпа. – «Ну, это уже больше похоже на Регину! Особенно шляпа!» – Что она не полная, сразу заметно, а насчет какой-то особой стройности вам, мужчинам, виднее. Я ее не разглядывала. Помню только, что платок необыкновенный. Сразу видно, дорогой.
Да, был такой. Яркий платок с красными цветами. Ведь он сам видел в красном «Форде» ее сумку с вещами! Откуда же сомнения? Да оттуда, что это не может быть Регина! Не может, и все тут! И он продолжил терзать бухгалтершу:
– Зачем же она постриглась?
– Как же! Хотела хорошо выглядеть. Такой симпатичный молодой человек! Ой, простите!
– Ничего. У нее всегда было каре.
– Это так вот? – Бухгалтерша чиркнула рукой чуть ниже уха. – Так и было сначала. А потом вроде чуть по-другому. Но волосы черные. И очки.
– Волосы и очки. И платок. А помада губная какого цвета?
– Красная, конечно!
– Почему «конечно»?
– О, это очень яркая женщина! Когда поправилась, вся словно расцвела.
Надо было взять из дома фотографию Регины! Он все еще не хотел верить в то, что это она, искал малейшую зацепку. Может, все это какая-то ошибка? Хотя в паспорте ведь была фотография.
– Она не забывала у вас свой паспорт?
– Паспорт? Нет, что вы! Сегодня утром Валера пошел заводить машину, а она поднялась и взяла документы. И свой паспорт, и его.
– Там была ее фотография?
– Конечно, на ней тоже брюнетка с каре, но без очков. Ну не просить же мне каждого, кто приходит, снять очки? Я ж не полиция! И потом, она была в шляпе. Что, мне и шляпу попросить снять? Да какое мне дело до ее паспорта? Здесь их вон сколько! Смотрите!
И бухгалтерша демонстративно выдвинула ящик стола. Да, отдыхающих сейчас полно. И запоминаются только детали: черные волосы, черные очки, красная помада, красный платок. Но зачем Регине скрываться, зачем менять прическу? А потом вдруг резко привлекать к себе внимание яркими вещами? Разве что для юного любовника. Очень хотелось ему нравиться. Да, эта женщина права: здесь лица людей меняются, как разноцветные узоры в калейдоскопе, каждое мгновение. Одни приезжают, другие отъезжают, причем надолго никто не задерживается, максимум на две недели. Это не санаторий, где отдыхают и лечатся месяц по путевке, а частный пансионат. И работы у обслуживающего персонала хватает. Хорошо, что хоть эти детали бухгалтерша запомнила.
– Что ж, спасибо вам большое.
– Что, разведетесь теперь? – посмотрела она с откровенным интересом. – Надо сказать, у нас это редкость.
– В каком смысле?
– Когда мужья ищут своих жен. Как правило, если отпускают женщину одну на юг, сразу же закрывают на все глаза.
– Я ее не отпускал, – вырвалось у Антона. – То есть отпускал с подругой. И с тем условием, что она заедет к сыну в спортивный лагерь. А она от подруги избавилась, про сына забыла.
– И давно вы женаты?
– Четырнадцать лет.
Она незаметно усмехнулась. Что, кризис жанра? Роман двух супругов исчерпал себя, и понадобилась драма. Его вдруг осенило: неужели вся жизнь Регины по плану преследовала только одну цель? Она всегда знала, как себя вести. При муже, разумеется. Отсюда и штампы. Она не могла позволить себе ошибиться, сказать что-нибудь не то, сделать что-нибудь не так. Только ожидаемое от нее мужем, обеспечивающим ей безбедное существование. А без него что же?