Сомнительно, что он сможет общаться с любым из этих существ, но индивидуально настроенный имплантат, всаженный инопланетянами в его мозг, позволял верно истолковывать и понимать любые, достигавшие ушей, колебания воздуха.
Оглядывая окрестности, пока энергично вилявший хвостом Джордж вел его в большой загон, Уокер получил более полное представление о том, куда занесла его судьба. Он видел не только свой персональный скотный двор (это название звучит ничуть не лучше, чем тюремная камера, подумал Уокер, и он решил впредь им не пользоваться), но и куда более экзотичные загоны (впрочем, и этот термин был не слишком удачным). Они находились как справа от его личного пространства, так и слева от пространства Джорджа. Определить границы Уокер не мог, но ему показалось, что маленькие загоны обрамляют большой загон, находившийся в центре. Большой загон был большим бриллиантом, украшенным венчиком из мелких жемчужин. Как ни напрягался Уокер, уверенный в том, что за всеми обитателями большого загона осуществляется непрерывное слежение, он не смог разглядеть объективов камер или какого-то схожего оборудования. Потом он как зачарованный принялся разглядывать экзотический парад дышащих кислородом существ и оставил бесплодные попытки.
Джордж остановился перед парой самых грациозных существ из всех, когда-либо виденных Уокером. Видимые участки обнаженной кожи блестели, как китайский фарфор. Уплощенные головы были украшены робкими, как у оленей, глазами и пушистыми органами слуха. И глаза и уши могли втягиваться под кожу и появляться на любом другом участке тела. Плоские тела были прикрыты мешковатыми накидками, дырявыми, как ломтики швейцарского сыра. Мягкие тела волнообразно двигались, как персиковый желатин. Торс был обрамлен длинными ресничками. Как и все тело, эти реснички находились в непрерывном колебательном движении, производившем гипнотический эффект. Только нижние конечности — более толстые версии тех же ресничек — неподвижно покоились на земле.
— Теперь поприветствуем Пына и Пырра. Можете отныне называть меня Джорджем. — С этими словами пес мотнул лохматой головой в сторону Уокера. — Мой новый друг Марк подарил мне новое имя.
— Джо-оо-орд — Джордж, — пропел тот, кого звали Пырр. Тональность голоса была естественной и звучала без всякого надрыва, но речь эта показалась Уокеру пением. — Привет, Ма-аа-ррркус — Марк.
— Приветствую.
Уокер вдруг потерял дар речи, несмотря на то что неплохо преуспел в профессии, требовавшей немалого красноречия. Его поразила не странная внешность инопланетян; его сразила их красота. Сверкание блестящей кожи, магнетические движения, певучие голоса.
Джордж, однако, не обращал внимания на такие пустяки.
— Марк и я — с одной планеты. Так что я теперь не одинок.
Реснички ритмично заволновались, сверкая, как мелкие осколки разбитого китайского фарфора.
— Это хо-оо-рроо-шшо, Джордж. — Пын не смог отказать себе в удовольствии спрятать плоскую голову в плечи и высунуть ее в одну из дырок накидки. — Это же прекрасно, иметь товарища, с ко-оо-торым связывают общие воспоминания о до-оо-мме. — Прозрачные, как чистая вода, глаза принялись рассматривать более рослого землянина. — Ду-уу-мается, вы не можете размножаться.
— Боже, конечно нет, — покраснев, выпалил Уокер. — Мы относимся к разным видам. Но нас с Джорджем многое и давно связывает.
— Аааа-гаа, — вздохнул Пырр — словно тихий ветерок прошелестел в листьях тропической пальмы. — Вы сии-ии-мбиоты. Это почти так же хо-оо-рро-шшо.
— Пын и Пырр с Оланита, — объяснил Джордж Уокеру. — Они находились в море, в таком месте, какое мы назвали бы лагуной собраний, — намечалось что-то вроде расширенного семейного торжества, — когда их похитили виленджи. Оланиты прекрасно чувствуют себя и на суше, но все же привычная для них среда обитания — море тяжелой воды.
Не попрощавшись, Джордж повернулся и затрусил прочь. Уокер последовал за ним. Оланиты приветливо заплясали на месте, реснички описывали осмысленные блестящие фигуры в пригодном для их дыхания воздухе.
— Ты говорил, что виленджи не препятствуют общению всех существ, дышащих кислородом, между собой. Они позволяют тебе посещать их жизненные пространства?
— Они допускают это до тех пор, пока мы правильно себя ведем и не создаем им проблем. — Пес дернул головой в ту сторону, куда они теперь шли. — Смотри, вот еще один пример межвидового общения.
Замедлив бег, он указал на невысокий холм, к которому они приблизились. Склоны возвышения были покрыты каким-то растением, похожим на рыжий клевер, хрустевшим под ногами, как хрустит на зубах поджаренная свиная кожа.
— Мне нравится это место, — сказал Джордж, по привычке описал вокруг холмика несколько кругов и уселся на землю.
Поморщившись от неприятного хруста, Уокер сел рядом с ним. Единственным большим растением, украшавшим вершину холма, было некое подобие гигантского многоглавого гриба с дюжинами разнообразных прозрачных шляпок. Растение было очень нежным и мягким, так как Уокер заметил, что шляпки колышутся вверх и вниз под легким ветерком. Вот только никакого ветерка не было. Правда, где-то в отдалении тихо гудела невидимая машина, очищавшая атмосферу этого загона.
По склонам холма стекало несколько ручьев, каждый из которых заканчивался в отдельном ограниченном пространстве. В одном загоне Уокер разглядел мелкую жесткую растительность, характерную для земных пустынь, в двух других загонах непрерывно лили дожди. Весьма локальные дожди.
— Ты говорил, что виленджи любят наблюдать за межвидовыми взаимодействиями.
— Это только моя догадка. — Перевернувшись на спину, Джордж лениво свесил набок язык. Задрав в воздух все четыре лапы, пес выглядел одновременно расслабленным и комичным. — Я так и не смог толком понять, чего хотят от нас виленджи. Конечно, я не говорил со всеми, кто здесь находится. Здесь обитают представители нескольких десятков биологических видов, доставленных с разных планет. Если тебе хочется задать им какие-то вопросы, то попытай счастья и поговори с ними. — Перевернувшись на бок, Джордж подмигнул Уокеру. — Но не затевая ссор и драк. Правда, я сделал вывод, что тот трехногий был самым худшим из всей партии, и остальных теперь трудно увидеть.
Рассматривая бродивших вокруг странного вида хищников, Уокер раздумывал о том, как приблизиться хотя бы к наименее отталкивающему из них.
— Просто подойди к нему и скажи: «Привет», — подбодрил друга Джордж. — При этом ты ничего не потеряешь, хотя, быть может, и ничего не найдешь. Мне они понравились, и я решил сказать им об этом. С тех пор мы стали друзьями. — Он принялся обнюхивать какое-то растение, шарообразный цветок которого пробивался сквозь жесткую почву. — Любопытство, как правило, оказывается взаимным. Пын и Пырр, например, нашли мою наружность «не-веероо-ятно не-ряяяш-лиии-вой».
Откинувшись назад и опершись ладонями о землю, Уокер смотрел на животное, похожее на маленького слона, встретившегося со стаей фламинго, семенящих мимо.
— Интересно, что они обо мне думают?