Хотя до сих пор она не знала, что именно хочет и намерена ему сообщить…
— Я жду, Пандора, — напомнил ей Руперт.
— Чего вы ждете? — Она невинно поморгала, ее белоснежный лоб нахмурился.
Он налил ей бренди и теперь стоял у нерастопленного камина. Пандора, которая так и не притронулась к напитку, сидела на софе по другую сторону очага. Оба избавились от вечерних накидок и шляп при входе в гостиную, и Бентли унес их.
Руперт снова наполнил опустевший стакан и только после этого ответил:
— Объяснений конечно же.
Она приподняла брови.
— Я вас не понимаю…
— Предупреждаю, Пандора, — оборвал он, и она тут же насторожилась. — Я не приветствую, когда мне лгут.
— Мало кому это нравится, — прощебетала она, пригубив бренди и тут же поморщившись.
— Особенно я не приветствую, когда мне лгут женщины, — добавил он.
— Это касается всех женщин или существует исключение? — Она поставила полупустой стакан на низкий столик.
Руперт поджал губы, сочтя ее иронию неуместной.
— К тому же, полагаю, вы найдете меня более… покладистым, если перестанете отделываться саркастическими замечаниями.
— Может, я и не испытывала бы в этом нужды, если бы знала, что именно вы желаете от меня услышать? — промурлыкала она.
— Правду, мадам!
Пандора пожала плечами:
— Я по опыту знаю, что у каждого своя правда… Руперт! — Она задохнулась от возмущения, когда он схватил ее за плечи и склонился над ней так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от нее.
— Пандора, вы не удивились и не пришли в ужас, услышав, что кто-то незаконно проник в особняк, пока вы наслаждались оперой. Вы также до сих пор не поднялись к себе в спальню, дабы проверить, не пропало ли что. Почему? — Голос его стал шелковым и вкрадчивым и от этого еще более пугающим.
Она судорожно сглотнула.
— У меня были другие, более неотложные заботы.
— Более неотложные, чем проверить, не украдены ли ваши драгоценности? — с нажимом произнес он.
Пандора чуть не рассмеялась при мысли о том, что у нее могли что-то украсть. У нее ведь ничего не осталось. Практически ничего. Нависший над ней Руперт так разъярился, что ей ничего не оставалось, как только продолжать смотреть ему в глаза.
— У меня будет достаточно времени, чтобы подняться наверх, когда вы уйдете.
— Этого еще надо дождаться, ибо я не намерен никуда уходить, пока вы не объясните мне сложившуюся ситуацию, — заверил ее герцог.
— Нет никакой ситуации, — взвилась она. — Видимо, неизвестный человек или люди вошли нынче вечером в мой дом, расстроили мою горничную и переполошили прочих домашних. Вот и все, что мне известно на данный момент.
Руперт еще несколько секунд смотрел в невинные глаза, но так и не смог в них ничего прочесть.
Ох уж эти прелестные, колдовские глаза! Будто два глубоких темно-фиалковых колодца. И такие загадочные…
Черт, сейчас не время отвешивать комплименты ее глазам, как, впрочем, и всем остальным прелестям!
Руперт отпустил ее и резко выпрямился, но продолжал надменно взирать на нее сверху вниз.
— Я сейчас же поднимусь с вами наверх.
— Это вовсе не обязательно.
— И все же я намерен сопроводить вас в ваши покои. — Он подозрительно прищурился, увидев на ее личике испуг. — Чего вы боитесь, Пандора?
— Ничего я не боюсь! — Она неожиданно вскочила, на щеках вспыхнули два ярких пятна. «От злости», — решил он. — Очень хорошо, можете подняться со мной на второй этаж, если вы настаиваете. Хотя не понимаю, что вы рассчитываете там найти! Может, любовника? — фыркнула она.
Руперт не забыл, что свет выдвигал против этой женщины обвинения в неверности мужу, которым он не придавал никакого значения год назад и которые теперь интересовали его еще меньше, когда он познакомился с ней лично. Нет уж, если он захочет услышать правду, то исключительно из ее уст!
Была в Пандоре Мейбери какая-то отрешенность? Может, холодность, которой она намеренно окружила себя, чтобы отгородиться от обидных сплетен, а он любыми средствами пытался пробить эту стену с того самого момента, когда впервые увидел ее.
— Отчего-то я сильно сомневаюсь в наличии любовника, — улыбнулся он.
— Неужели? — с вызовом посмотрела она на него.
Руперт снова улыбнулся ей:
— Да.
Пандора одарила его ледяным взглядом.
— Тогда вы единственный, кто убежден в этом.
— Я же говорил, что никогда не следую слепо за толпой.
Она невесело усмехнулась:
— Приятно осознавать, что ваше общение со мной всего лишь способ утереть обществу нос!
Руперт от всей души надеялся на то, что из их знакомства получится нечто гораздо большее.
— Если вы пытаетесь еще больше досадить мне, можете не стараться, уверяю вас, я и мой надменный нос абсолютно невосприимчивы к оскорблениям.
— Повезло же вам!
Он пересек комнату и распахнул дверь:
— После вас!
Он многозначительно отступил назад, приглашая ее покинуть гостиную.
Взмахнув юбками и высоко вскинув подбородок, она прошествовала мимо него. Глаза сверкали от ярости, щеки полыхали огнем.
Руперт медленно двинулся следом, сам не понимая, чего хотел добиться, упорно настаивая на том, чтобы проникнуть в ее спальню. Но инстинкт ни разу не подводил его в армии, и он был уверен: что-то неправильное таится в излишне спокойной реакции Пандоры на проникновение в ее дом незваных гостей.
— О! — Пандора думала, что готова к предстоящему зрелищу.
Хенли так живо описала ей весь ужас разрушения, что она уже знала о разорванном постельном белье, перьях, разлетевшихся по комнате из вспоротых подушек и матрацев, перевернутых или разбитых флаконах духов на ее туалетном столике, выдвинутых и опустошенных ящичках, разбросанной по полу одежде.
Да, она ожидала увидеть все это, но не предполагала, что все равно испытает шок при виде порванных или разбитых вещей. Складывалось впечатление, будто преступник не нашел того, что искал, и со злости начал крушить все вокруг.
— Сядь, Пандора. — Руперт поднял перевернутый стул и указал на него, видимо, опасался, что она упадет в обморок.
Она с благодарностью опустилась на парчовый стул и прижала к губам дрожащие пальцы.
Руперт присел перед ней на корточки и взял ее руку в свои.
— Кто это сделал?
Она моргнула, и стоявшие в глазах слезы покатились по щекам.