– Тем больше причин пойти, – сказал он. – Если ты со Мной классно развлечешься на паршивые шестьдесят баксов, Представь, как будет с тем, кто тебе по-настоящему понравится. Только одно пообещай.
Молоко холодило руку, и я его поставила на стол.
– Что? – спросила я, и Айви пошевелилась. Его улыбка стала шире.
– Не увиливать.
– То есть?
Он открыл масленку, зачерпнул масла пальцем и медленно его слизал.
– Ну что толку будет, если ты будешь каменеть, стоит мне тебя пальцем тронуть?
– Вовсе я не каменею, – возразила я, снова возвращаясь мыслями к тому лифту. Господи, мы же тогда чуть не трахнулись прямо у стенки!
– На свидании дело другое, – сказал он. – Я бы клык отдал, чтобы объяснил мне кто, почему женщины уверены, что на свидании мужики будут вести себя не так, как обычно.
– Да потому, что вы и ведете себя не так, – сказала я.
Он глянул на Айви со страдальческой миной и потянулся через стол взять меня за подбородок. Я отскочила и нахмурилась.
– Не-а, – сказал он, убирая руку. – Не буду я рисковать репутацией, впустую приглашая тебя на шестидесятибаксовое свидание. Смысла нет, если мне нельзя к тебе притронуться.
С колотящимся сердцем я смотрела на него.
– Вот и здорово.
Кистен оторопело моргнул.
– Здорово? – переспросил он под смешок Айви.
– Ну, – подтвердила я, отбирая у него масло и зачерпывая примерно полчашки деревянной ложкой. – Я никуда с тобой идти не хочу. Ты слишком самодоволен. Думаешь, что можешь кого угодно на что угодно уговорить. Меня от твоего мужского самодовольства тошнит.
Айви засмеялась, беззвучно спрыгивая на пол.
– Я ж тебе говорила, – сказала она. – Плати.
С показным вздохом он полез в задний карман за бумажником, достал оттуда полсотни баксов и сунул ей в руку. Она подняла тонкую бровь и еще раз показала мне: очко в твою пользу. Непривычно веселая, она забросила бумажку в кувшин на холодильнике.
– Типичный случай, – театрально опечалившись, сказал Кистен. – Хочешь сделать человеку добро, и чем кончается? Обидели и ограбили.
Айви в три шага оказалась у него за спиной. Обхватив его за грудь, она склонилась и прошептала в надорванное ухо:
– Бедный мальчик.
Вдвоем они классно смотрелись: она – шелковый соблазн, и он – уверенная мужественность.
Он даже не шелохнулся, когда ее пальчики скользнули ему под рубашку между пуговицами.
– Тебе понравилось бы, – сказал он мне.
С таким чувством, будто прошла какую-то проверку, я столкнула масло с ложки и облизала палец.
– Почему ты так уверен?
– Потому что тебе и сейчас нравится, – ответил он. – Ты уже забыла про этого мелкого эгоцентричного человечишку, который не отличит настоящее от подделок, даже если оно укусит его за… – Он посмотрел на Айви. – За что там она его укусила, любовь моя?
– За руку.
Айви повернулась ко мне спиной и принялась наливать кофе.
– Который не отличит классную женщину, даже если она укусит его за руку, – договорил Кистен.
У меня щеки горели.
– В последний раз я тебе что-то рассказывала! – крикнула я Айви. Я даже не до крови его укусила тогда. О Господи!
– Признайся самой себе, – сказал Кистен. – Тебе нравится болтать со мной, нравится меряться силой воли. Ты развлечешься. – Он посмотрел на меня из-под челки: – Тебе явно нужно развлечься. Ты в этой церкви сидишь безвылазно хрен знает сколько. Когда ты в последний раз нормально одевалась? Чувствовала себя красивой? Желанной?
Я застыла неподвижно, слушая собственное ровное дыхание. Вспомнила, как Ник решил уехать, слова мне не сказав, как мы целовались и обнимались, как были близки – и все оборвалось в один день. И так давно. Я тосковала без его рук, без его желания – он будил во мне страсть и жизнь. Я хотела вернуть это чувство, пусть даже не насовсем. Пусть на одну ночь, чтобы не забыть, как это бывает – до тех пор, пока не найду его снова.
– Без крови, – проговорила я, чувствуя, что делаю глупость. Айви вскинула голову – на лице у нее ничего не выражалось. Кистен не удивился. Проницательным и понимающим взглядом он смотрел на меня.
– Не увиливать, – тихо сказал он, блеснув глазами. Он меня как стекло видел.
– Шестьдесят долларов максимум, – ответила я в свою очередь.
Кистен встал и взял со спинки кресла плащ.
– Я за тобой заеду послезавтра в час ночи. Оденься посимпатичней.
– К шраму не притрагиваться, – почти задыхаясь, сказала я. Мне вдруг перестало хватать воздуха. Что же я делаю, черт побери?
Он ответил не сразу, с хищной грацией влезая в плащ.
– Даже дышать не буду, – согласился он.
Задумчивое выражение сменилось на лукавое, когда он встал на пороге и протянул руку к Айви.
Двигаясь слишком резко, Айви вытащила полсотни из кувшина и подала ему. Он не двинулся с места, и тогда она достала еще полсотни и шлепнула ему на руку.
– Вот спасибо, милая Айви, – сказал он. – Теперь мне и на свидание хватит, и на парикмахерскую останется.
Он поймал мой взгляд и удерживал, пока я дышать не перестала.
– До послезавтра, Рэйчел.
Его туфли звонко прошагали по темной церкви. Я слышала, как он попрощался с Дженксом и как громыхнула вдали закрывающаяся входная дверь.
– Глупо ты это сделала, – недовольно сказала Айви.
– Знаю.
Не глядя на нее, я быстро и грубо растирала сахар с маслом.
– Тогда зачем?
Я не отрывалась от стряпни.
– Может, потому что мне, в отличие от тебя, нужны прикосновения, – устало сказала я. – Может, потому что мне плохо без Ника. Может, потому что он уже три месяца уходил, а я, дура, не понимала. Хватит, Айви. Я не твоя тень.
– Нет, – согласилась она, не настолько злая, как я ожидала. – Я твоя соседка. А Кист гораздо опасней, чем кажется. Я уже видела, как он это делает. Он намерен на тебя охотиться. Медленно, не торопясь.
Я остановилась и глянула на нее.
– Медленней, чем ты? – язвительно спросила я. Она ответила мне долгим взглядом.
– Я на тебя не охочусь, – с болью сказала она. – Мне ты не сдашься.
Бросив ложку, я уперлась руками в стол и склонила голову. М ы друг друга стоим. Одна боится чувствовать хоть что-то, только. не ослабить свой железный самоконтроль, а вторая так изголодалась по чувствам, что готова рискнуть свободной волей ради шиши веселой ночи. Как я еще не стала вампирской игрушкой? Чудо просто.