– Это несправедливо! – закричала она, вытянутые иглами прядки запрыгали. – У меня сплошные «А» по всем предметам, и я еще работаю! Это же просто концерт! Там вообще «бримстона» не будет!
Он покачал головой.
– Пока дрянной «бримстон» не исчезнет с улиц, ты возвращаешься домой до рассвета. Я не хочу бегать по городским каталажкам, опознавая своих домашних и доставляя их домой. Одного раза мне хватило.
– Папа!
Айви протянула стакан сока отцу и присела на стул рядом с моим. Закинув ногу на ногу, она сказала:
– Я иду на этот концерт.
Эрика ахнула, подпрыгнула – все цепочки зазвенели.
– Папа! – крикнула она. – Айви идет. Я никого не покусаю и никакого «бримстона» не будет. Обещаю! О боже! Ну пожалуйста, разреши мне пойти!
Подняв брови, отец посмотрел на Айви. Она пожала плечами, и Эрика затаила дыхание. – Ладно. Если ваша мать разрешит, – наконец сказал он.
– Спасибо, папочка! – завизжала Эрика. Она бросилась ему на шею, едва не повалив. Топоча каблуками, промчалась к двери в подвал и слетела по лестнице. Дверь закрылась, немного заглушив ее вопли.
Вампир вздохнул, шевельнув узкими плечами.
– И сколько еще ты собиралась заставить ее меня упрашивать, прежде чем сказать, что ты идешь? – с иронией спросил он.
Глядя в стакан, Айви улыбнулась:
– Ровно столько, чтобы она послушалась, когда я велю ей надеть чехлы – или я передумаю.
Он хохотнул.
– Ты быстро учишься, юный сверчок, – сказал он, имитируя сильный акцент [6] .
По лестнице загремели шаги, и выпрыгнула Эрика – глаза черные от восторга, цепочки мотаются во все стороны.
– Она разрешила, разрешила! Я иду! Папа, я тебя люблю! Спасибо, Айви! – Она изобразила пальцами кроличьи уши, два раза их согнула, приговаривая: – Чмоки-чмоки! – и вылетела из кухни.
– Чехлы не забыла? – крикнул вдогонку отец.
– Нет! – донеслось уже издалека.
– Цепочек половину сними! – добавил он, но дверь уже хлопнула.
В благословенной тишине я с веселым удивлением встретила улыбку Айви. Эрика и правда заполняла собой любое помещение.
Отец Айви поставил стакан на стол. На лице у него как будто прорезались новые морщины, мне видно было, какую нагрузку приходится выносить его телу, чтобы обеспечивать жене-нежити достаточный приток крови для сохранения ее рассудка.
Айви покрутила стакан в пальцах; ее улыбка медленно пропала.
– Она с Пискари виделась? – тихо спросила она. Тревога в ее голосе привлекла мое внимание. Вот зачем Айви приехала к отцу; и представив беспечную, веселую и наивную Эрику в коварных сетях Пискари, я тоже встревожилась.
А отец Айви, кажется, особой проблемы в этом не видел. Он не торопясь отпил сока, прежде чем ответить:
– Да. Она его навещает каждые две недели. Как полагается. – Вопрос тут прямо напрашивался, и я не удивилась, когда он прозвучал: – А ты?
Айви перестала вертеть стакан. Мне стало неловко, я пыталась придумать извинение, чтобы уйти и спрятаться в машине. Айви глянула на меня, на отца. Он откинулся на спинку стула, ожидая. Снаружи зарокотала машина Эрики, потом шум стих, удаляясь, и только тикали часы над плитой. Айви сделала вдох.
– Папа, я совершила ошибку.
Я почувствовала на себе взгляд ее отца, хоть и пыталась смотреть в окно, абстрагируясь от разговора.
– Поговорим об этом вместе с твоей матерью, – сказал он, и я коротко вздохнула.
– Знаете, – я поднялась со стула, – лучше я подожду в машине.
– Я не хочу говорить об этом с мамой, я с тобой хочу говорить, – возразила Айви. – И Рэйчел вполне может это слышать.
Невысказанная просьба в голосе Айви остановила меня на ходу. Я снова села, не обращая внимания на очевидное недовольство ее отца. Это не шутки. Может, ей нужна моя поддержка в будущем разговоре. Если так, то ладно.
– Я совершила ошибку, – тихо повторила Айви. – Я не хочу ныть наследником Пискари.
– Айви… – Одно это слово полно было усталой скуки. – Пopa принимать на себя обязанности. До своей смерти его на– медником была твоя мать. Преимущества…
– Не хочу я их! – сказала Айви, и я вгляделась в ее глаза, решая, правда ли карие кольца вокруг зрачков сокращаются. – ели б он только не был постоянно у меня в голове! – добавила она, отставляя сок. – Но я уже не могу. Он все давит и давит!
– Он не стал бы, если бы ты с ним повидалась. Айви села прямее, уставившись в стол.
– Я к нему ходила. Сказала, что не буду его наследником, и Пусть убирается из моей головы. Он меня высмеял. Сказал, что выбор уже сделан, и теперь мне придется с ним жить и умереть.
– Ты и правда сделала выбор. – А сейчас делаю другой, – ответила она, не поднимая глаз, но твердо. – Я его наследницей не буду. Не хочу править преступным миром Цинциннати – и не буду. – Она глубоко вдохнула, взглянула ему в глаза. – Я уже не понимаю, нравится ли j что-то мне или это ему нравится. Папа, поговори с ним за меня?!
У меня глаза округлились от ее умоляющего тона. Я его слышала только раз – когда она думала, что умерла и просила меня сберечь ее от солнца. У меня зубы сжались при воспоминании. Это было ужасно. Подняв глаза в нависшем молчании, я замерла: Айвин отец смотрел на меня. Губы у него были плотно сжаты, в глазах – злость, и это я была виновата.
– Ты его наследница, – сказал он, обвиняюще глядя на меня. – Прекрати уклоняться от долга.
Айви раздула ноздри. Мне жутко хотелось сбежать, но если я встану, я только внимание к себе привлеку.
– Я ошиблась, – со злостью сказала она. – И я готова заплатить за то, чтобы исправить ошибку, но он начинает мучить других, чтобы заставить меня подчиняться. Это нечестно.
Он засмеялся – почти зарычал – и встал.
– А ты чего ждала? Он кого угодно и что угодно использует, чтобы манипулировать тобой. Он вампир-мастер. – Опершись руками на стол, он склонился к Айви. – Они все такие.
Похолодев, я стала смотреть на реку в окно. Не важно, в тюрьме Пискари или нет. Ему достаточно слово сказать, и его шестерки не только построят Айви, но и меня с глаз его уберут. С затратами, но эффективно.
Но Айви подняла голову, тряхнув ею для обретения уверенности, прежде чем глянуть на отца повлажневшими глазами.
– Папа, он сказал, что начнет призывать Эрику.
Лицо мужчины посерело, мелкие оспины болезни четко выступили на коже. На меня накатило облегчение, что Пискари не меня выбрал мишенью, сменившееся чувством вины.