— Надж, — повторяю я, — что ты там колдуешь?
Она шепчет в ответ:
— Ммм… попробуй заглавную «Х», строчную «j», строчную «n», заглавную «Р», «семь» цифрой, заглавную «Н», снова строчную «j» и «четыре», опять цифрой.
Впиваюсь в нее взглядом. С другого конца комнаты Клык пристально наблюдает за нами. Наши глаза встречаются.
Быстро, пока не забыла, печатаю вслепую только что услышанную от Надж комбинацию. Точки заполняют отведенный под пароль прямоугольник. Нажимаю «энтер». Компьютер возвращается к жизни, и на левой стороне экрана выстраивается колонка иконок.
Мы в системе.
126
Надж медленно открывает глаза, и на лице у нее расцветает широкая улыбка:
— Получилось?
— Получилось. Только как у тебя это получилось?
— С компьютером-то? Не знаю. Я просто к нему прикоснулась, вот так, — она снова протягивает руку к монитору, — и увидела, кто за ним работает. Это женщина. Курчавая, рыжая. Она все время пьет кофе. Еще я увидела, как она печатает пароль. И сам пароль тоже увидела.
— Ништяк! А ну-ка дотронься еще до чего-нибудь.
Надж подходит к стоящему рядом стулу и кладет на него руку. Закрывает глаза. Уходит в себя и через минуту снова улыбается.
— Здесь сидит дядька. Лысый. Ногти кусает. А вчера пораньше ушел домой.
Надж довольна и чуть не хлопает в ладоши:
— Я научилась делать что-то новенькое. И к тому же особенное. Кроме меня этого никто не умеет. Я молодец, да?
— Надж, ты самая настоящая молодчина! Ты даже не представляешь, как ты нас всех выручила! Не выручила — спасла!
Все это, действительно, невероятно. Но мне пора собраться. У меня есть цель. Пора выполнять то, к чему я так долго стремилась.
Прошлась по иконкам-окошечкам. Вошла в поиск. Так… Какие у нас могут быть ключевые слова? Печатаю: «Птицы, Школа, генетика».
И вдруг… Боже мой! Монитор заполняют названия файлов.
Мои пальцы летают по клавиатуре, впечатывая имена, даты, ссылки.
Ну-ка, ну-ка, что это тут такое? «Происхождение». Похоже, это то, что нам нужно. Открываю файл и буквально пожираю глазами текст. Строчку за строчкой, страницу за страницей.
Горло сводит. Я в шоке.
Тут все: наши имена, названия родильных домов и городов, еще какие-то имена. Наших родителей? Кого же еще! А рядом фотографии. Тоже их? Господи, нашли. Нашли то, что искали, о чем допытывались столько лет.
Нажимаю кнопку «в печать», и принтер начинает выплевывать страницы.
— Что ты делаешь? — подходит ко мне Клык.
— По-моему, я что-то нашла. Только времени все это читать здесь нет. Сейчас все распечатаю, и надо отсюда мотать. Давай, собирай наших.
Принтер наконец останавливается. Не перечитывая, торопливо выдираю из принтера листы бумаги, распихиваю их по карманам, прячу за пазуху. Мне не терпится рассказать нашим о моей находке, но я прикусываю язык — не время и не место.
Что, видишь теперь, дорогой читатель, я все-таки неплохой лидер. Способна оценить ситуацию и прочее.
— Вперед, вперед, пошевеливайтесь!
— Макс, подожди минутку, — просит Газман, и голос его звучит очень-очень странно.
127
Газ стоит у стены, от угла до угла закрытой занавеской. Любопытство — не порок, особенно для Газзи. Немудрено, что занавеску он отодвинул. Медленно подходим к нему поближе, и наши шесть пар глаз округляются, как тарелки.
Сердце у меня вот-вот выскочит из груди. Чтобы не закричать, я зажимаю себе рот. Ангел маленькая, и ей не сдержаться. Она кричит, и только ладонь Клыка, легшая ей на лицо, приглушает ее вопль.
За занавеской стеклянная стена. Но это ничего, не велика важность. Суть в том, что за стеклянной стеной еще одна лаборатория: снова компьютеры, снова лабораторные столы и… клетки.
Клетки, со свернувшимися в них спящими телами. Телами человекообразных форм. Дети. Десятки детей.
Мутанты.
Совсем, как мы.
128
Я онемела.
Приглядываюсь к стене повнимательней. В центре на уровне глаз крошечная кнопка. Нажимаю, даже не успев сообразить, что делаю.
Стекло расходится в стороны, и мы на цыпочках входим в лабораторию. Нервы у каждого напряжены так, что вот-вот лопнут.
Клетки и собачьи контейнеры полны детскими телами. Все наше кошмарное, уму непостижимое детство вмиг оживает перед глазами, и меня охватывает безотчетная паника. Боль в голове, о которой я на минуту забыла, вновь пульсирует так, что, кажется, череп сейчас расколется надвое.
Ангел тоскливо смотрит на какую-то клетку. Шаг — и я рядом с ней созерцаю плоды очередного «научного» эксперимента. Насколько мне известно, генетические опыты удались только с нами шестерыми и с ирейзерами. Все остальные провалились. Но белохалатники продолжают свои дьявольские затеи. И вот перед нами два крошечных существа. Сердце, почки, кишечник — все снаружи. С первого взгляда понятно — они долго не протянут. Очередные отходы производства.
— Садизм какой-то, — шепчет рядом Клык. Поворачиваюсь к нему. Он смотрит на большую кошку за решеткой. Никогда раньше я не видела в лаборатории настоящих зверей. Но только я наклоняюсь посмотреть, как существо просыпается, поворачивается, сонно моргает и засыпает снова.
Я едва устояла на ногах. У ЭТОЙ кошки человеческие глаза. Пригляделась к лапке — пальчики тоже человеческие. Такого никакой Хичкок на придумает!
Поднимаю голову. Ангел читает табличку на следующей маленькой клетке. В ней повизгивает во сне зверек, похожий на собаку.
— Привет, песик, — ласково шепчет ему Ангел. — Ты похож на Тото из «Волшебника Изумрудного Города».
Подхожу к Надж. Она застыла перед контейнером средних размеров.
Там существо с крыльями.
Перехватываю взгляд Клыка. Он тоже видит нашего крылатого собрата, тяжело вздыхает и качает головой. В глазах его застыла печаль и нежность. Подойти бы к нему, прижаться, обнять… Не время…
— Ты же понимаешь, нам их всех не спасти. — Откуда он знает, что у меня на уме?
— Предполагается, что я спасу мир. Так что здесь и начнем мою спасательную миссию.
Вот и смотри, Макс. Теперь-то ты понимаешь, чем ты отличаешься от Клыка? — неожиданно вмешивается Голос.
«Не смей чернить его в моих глазах, — думаю я, — Клык обычно прав. Он, скорее всего, прав и сейчас».
А что важнее, быть правым или поступать по правде, как велит совесть? Это один из самых трудных вопросов.
«Отстань, мне не до твоих моралей. У меня есть дела поважнее».