Строго говоря, религиозная мораль – это вообще не мораль. Это закон. Со своими статьями, своим уложением о наказаниях и поощрениях.
Этот закон лишь объясняет и подкрепляет мораль, которая есть закон сугубо внутренний, свободный от любого внешнего наказания или поощрения. Морально поступает не тот, кто обретет вследствие этого какую бы то ни было выгоду, а тот, кто поступает свободно и независимо от вообще какой-либо выгоды, кроме собственного внутреннего ощущения, положительного ощущения, правильности, благости, хорошести своего поступка.
4. То есть мораль как бы самодостаточна. Она сама себе и предписание, и награда в случае соблюдения, и – для человека морального – наказание в случае несоблюдения.
5. Сугубые материалисты до сих пор старались объяснить мораль с точки зрения прагматической. Мол, это для того, чтобы регулировать отношения внутри людского сообществу, чтоб не было анархии, хаоса и разрушительного для силы общества господства права сильного. Не есть друг друга, не убивать, не обкрадывать, не бросать в беде. Будем друг другу помогать, «ребята, будем жить дружно», и вместе будем многочисленнее, сытее, сильнее, будем побеждать врагов и делать большие дела. Будет справедливость, не будет внутренних распрей, будем процветать и строить цивилизацию.
И это будет хорошо, и таких моральных людей мы будем хвалить, любить, дружить с ними, уважать. А тех, кто будет поступать иначе, мы не любим, не уважаем, порицаем, не нравятся они нам.
Да, но ведь это опять же получается не Мораль, а Закон, только государственное наказание-поощрение заменяется общественным. Или, исторически глядя, общественное регулирование отношений путем Морали предшествует государственному регулированию путем Закона.
Человек поступает по морали, потому что иначе его будут презирать, будут плохо к нему относиться. Поставят его ниже себя в каком-то духовном отношении. А могут плюнуть в лицо. А могут дать по морде. А могут сказать: «Знаешь, вали-ка ты отсюда, ты нам больше не друг и не соплеменник». Так это же расчет.
В таком случае, если у человека будет абсолютная гарантия, что никто ничего никогда не узнает об его аморальном поступке, он спокойно может его совершать – а почему нет?.. Таки можно ли считать такого человека моральным? Да нет… Морален тот, кто поступает по морали даже при полной гарантии, что никто и никогда не узнает и не оценит его хороший поступок. В том-то и фокус, в том-то и отличие, что моральный человек поступает по морали без всякого расчета на то, что его поступок будет оценен другими – либо наоборот, никогда не будет узнан и порицаем.
Более того, он может потом вздыхать про себя: «Дурак я дурак, и на кой так сделал?.. никто бы никогда ничего не узнал, а мне была бы выгода, и вреда никому… и почему я такой бестолковый?..» Ну, взял чего бесхозного, или трахнул кого, или сделку провернул за спиной у кого, подумаешь. А так в результате его поступка (не-поступка) нет у него ничего – кроме известного удовлетворения, что он поступил «так, как надо».
6. Материалисты пытаются задвигать идею целесообразности Морали для выживания и развития человечества. «Относись к другим так, как хочешь чтоб они относились к тебе». Как к себе самому. И в дружном сообществе люди сильнее, чем поодиночке: веник не переломишь, а по одному прутику разобрав – пожалуйста.
Так. Вот чистый опыт: команда в походе. Все свои, отношения регулируются моралью, ну какой тут закон в своей компании. И вот вделись, заблудились, провизию утопили на переправе. Голодают. Нашел кто-то гриб. Можно съесть самому – больше шансов выжить. Но выжить и выйти к людям можно только вместе: один дорогу знает, другой охотиться умеет, третий умеет делать плоты для переправ, четвертый знает все приметы погоды – короче, команду надо сохранять. И несет человек свой грибок в общую кормушку, потому что так должен поступать каждый, сегодня ты кормишь, завтра тебя кормят, все друг другу доверяют, помогают, спасаются. О’кей.
А вот «грязный опыт». После крушения в Арктике полярной экспедиции Нобиле на дирижабле «Италия», итальянский офицер Цзаппи съел шведского исследователя Мальмгрена. Мальмгрен повредил ногу, ослаб, заболел, идти не мог, кругом льды, до людей далеко, тащить его невозможно, еда кончилась… чего ж Цзаппи задаром пропадать. Все равно Мальмгрену хана. А Цзаппи пропитался им и вышел к людям, выжил. Мальмгрену, вероятно, было уже все равно, кто его съел: Цзаппи или белый медведь. Поступок Цзаппи был совершенно целесообразен. Но моральным его назвать трудно… Хотя нелегко и осуждать, если сам не был в такой крутой переделке и не можешь судить с позиций личного опыта и лично проявленных своих достоинств. (Немало в истории кораблекрушений и авиакатастроф подобных историй людоедства, надобно заметить…) А вот если бы Цзаппи сказал: «Я не брошу тебя до конца, у нас одна судьба, не сомневайся» – это было бы благородно, крайне высокоморально, это нам понятно.
Конечно, если бы путешественники заранее знали, что в случае чего один из них съест другого, ни в какую экспедицию они бы не отправились, и до сих пор люди ничего бы не открыли. Можно говорить о целесообразности морали.
А вот участникам антарктической экспедиции Скотта и в голову не приходило бросить промеж себя жребий и одного съесть, чтоб остальным выжить. И благородно погибли все. Применительно к конкретной ситуации можно говорить о нецелесообразности морали.
Получается так: как бы вообще – мораль это всегда полезно. А в частности – мораль это более или менее вредно. В частности вредит интересам индивида соблюдение морали и приносит пользу нарушение.
Но человечество состоит из индивидов, а жизнь состоит из частностей. Польза морали всегда имеет абстрактную форму, а вред конкретную.
Польза морали остается условной, гипотетичной, умозрительной конструкцией: «Если бы не мораль, то тогда-а… было бы плохо». Вред морали остается реальным, конкретным, ощутимым: «Поступаю по морали, и вот теряю блага, а аморальный процветает».
Противоречие не снято.
7. Если бы все были моральными, то все было бы хорошо, – учит моралист. – Все беды от того, что люди недостаточно моральны.
Но если люди за тысячи лет не стали шибко моральными, то с чего ожидать, что они ими вдруг станут? – возражает скептик.
К этому надо хотя бы стремиться и делать все от тебя лично зависящее, – учит моралист. – Тогда будет получше, ну, хотя бы как сейчас. А иначе вообще был бы ужас, «война всех против всех».
Вот всю историю слабое большинство к этому и стремилось, вздыхает скептик. – А сильное наглое меньшинство этой их моральностью и пользовалось в своих интересах.
М-да. Мораль ласкает слабого, но ложится под сильного.
И кто утверждает мораль, тот помогает сильным угнетать слабых.
8. Регулирующая общественная функция морали несомненна.
Но тогда высшей моралью должно быть абсолютное законопослушание. На деле же закон и мораль сплошь и рядом противоречат друг другу. Закон велит доносить, а мораль запрещает. Закон Ришелье запрещал дуэли, а мораль повелевала дуэлировать. Закон велит наказать мстителя, а мораль его одобряет, коли за дело мстил. И т.д.