В результате – ничего нового: свое кровное отвоевали оружием.
Можно со стопроцентной истинностью констатировать банальное: в мире вообще нет ничего вечного и незыблемого, и вечных и незыблемых границ в частности. Менялись, меняются и будут меняться, разумеется.
Народы увеличиваются и уменьшаются, крепчают и слабеют, идут на спад и на подъем, меняются соотношения экономических потенциалов, значения в мире, народонаселения. Любые договоры о границе – всегда временны, даже если долговременны.
Из чего следует очевидное даже пьяному ежу: необходимо создать механизм урегулирования пограничных проблем. Мирно и предельно справедливо и объективно: эксперты международных комиссий, историки, этнографы, политологи и экономисты, всенародные плебисциты, учет всех плюсов и минусов, взвешивание всех за и против.
А иначе в XXI веке, судя по всему, плодовитая Азия, ее трудолюбивый Дальний Восток и исламский агрессивный Средний, вам такого покажут, что мало не будет! Выпрет их из границ, как тесто из квашни, тогда отведаете горячих пирожков. Они в напоре, а из вас уже течет тонкой струйкой на песок.
Тезис «незыблемости границ» означает, во-первых, что такое положение устраивает когдатошние державы-победительницы, и во-вторых, что они хотят сохранить мир на таких условиях как можно дольше.
Только и всего.
И вообще: почему, если люди хотят жить вместе, им не разрешать? Почему, если люди хотят жить по отдельности, им не разрешать?
Любая пограничная проблема имеет всего несколько вариантов. 1). Народ хочет отделиться, выделиться в самостоятельное государство. 2). Народ хочет объединиться, чтоб место его проживания оказалось на территории одного государства, а не двух (или нескольких). 3). Народ хочет расширить свою территорию, т.е. оттяпать кусок у соседей.
Расшириться, как правило, никто не против. Особенно если можно провернуть это безболезненно и безнаказанно. Исключение составляют дипломатические шахматные игры: когда полезнее иметь буферный кордон; или когда полезнее через экономику обирать бедных соседей, заставляя их работать на себя, чем кормить потом или уделять большую долю прибыли; или когда можно натравливать соседей на другие страны, пусть они ослабляют друг друга, а ты будешь жить спокойно; то есть если есть явная выгода не расширяться.
А вот сужаться никто не хочет. И правильно делает. И ведь обычно не понимают, почему это правильно, но инстинктивно чуют и действуют верно, маша смешными и примитивными лозунгами вроде «Величие Франции!», или «Величие Англии!», или «Величие Германии!», или «Величие Америки!», или «Величие России!».
2. Суть объединения. Когда-то, давно-давно, на одной планете, людей было сравнительно мало, а места сравнительно много. И вот люди объединялись в государство, а места пустого вокруг было до фига, и никому они жить не мешали, и им никто не мешал. Было хорошо. Казалось бы. Ан ни фига подобного. Как-то у них без рабов государства не получалось. Либо одно племя обращало в рабство соседнее, либо шли за рабами подальше – а без войны и походов ну никак. Жить хорошо хотелось, иметь всего побольше, позначительнее быть. Спартанцы обратили в рабов мессенцев, римляне силком взяли жен у сабинян, и те вынуждены были объединиться под их началом, не резать же собственных детей, понимаешь, а торговые афиняне покупали рабов, доставленных другими. Расширялись, и хоть ты тресни, ущемляя другие страны так или иначе.
А если хунну, или монголы, или ирокезы создавали нехитрое племенное государство без рабов, так их все равно несла нелегкая завоевывать соседей, хотя земли хватало. А когда не завоевывали они завоевывали их, или им подобных, никак в мире прожить не удавалось. Но без рабов эти бесхитростные люди толковую цивилизацию создать не могли. Некому было прибавочный продукт создавать, чтоб кормить сильно умных и искусных, которые бы все изобретали и так далее.
Какую страну ни возьми – или ее покоряли, или она покоряла, и так всю дорогу. И если была сила покорять других – возникало государство могучее и развитое. А нет силы – сам войдешь в чужое государство, и если это надолго – переваришься, станешь его частью и частью общего его народа. И на этом объединении растет производство и восходит цивилизация.
И та самая энергия, которая подвигала народ на завоевание и объединение соседей, вбирала и суммировала эту соседскую энергию, и часть «объединенной энергии» шла на созидание, прогресс, цивилизацию. Свободы и независимости нет, а прогресс есть… э?
В чем была суть безумной затеи Александра Македонского создать Мировую Державу? Ведь не нахапать жратвы в три горла, не мир потрясти так просто. Он был человек весьма просвещенный и имел головокружительные идеалы! Он полагал, что много государств – это много владык, много правительств и чиновников, много армий и разорительных налогов, а вдобавок Восток – это отсталые и жестокие тирании, где не ведают эллинских свобод, эллинской культуры. Если все эти государства объединить под одной рукой – единая организация будет гораздо целесообразнее, разумнее, гуманнее, экономичнее, все перестанут друг с другом воевать, перестанут содержать огромные прожорливые армии, перестанут разорять друг друга в войнах и терять в них людей: обратят, так сказать, всю свою энергию в мирное созидательное русло, а направлять все это будет железная рука высококультурной Эллады. Великий был замысел. Лопнул он лишь потому, что царь, как это случается с великими царями, попытался проглотить больше, чем мог переварить. Энергии не хватило на столь огромное изменение мира: разбить в сражениях врагов еще можно, а ассимилировать их страны в единой уже никак.
Но мысль его, повторим, была верная и простая: это направление развития любого государства, просто доведенное до гипертрофии, почти до абсурда.
Если мы посмотрим, из кого-чего состоит «прекрасная Франция», «великая Франция», то от собственно «исконной» Франции кроме островка Ситэ в центре Парижа мало что останется. Бретань, Гасконь, Нормандия, Прованс, Аквитания, – и везде элементы своей истории, своей культуры, своих национальных отличий, своих диалектов и т.д. Про спорные вечно Эльзас и Лотарингию говорить не приходится. Хороша и Германия с ее Пруссией, Швабией, Баварией и пр. Но гасконец может чувствовать себя и гасконцем и французом сразу одновременно, равно как баварец – и баварец, и немец: часть входит в целое. Но попробуйте сказать шотландцу, что он англичанин – еще чего, не хватало! Англия – это Англия, а Шотландия – это Шотландия, хотя в мире это не все и знают.
Период раздробленности Руси (или Германии) на отдельные независимые княжества был плох именно тем, что не нравилось Македонскому: масса нахлебников и потерь, маловато можно сделать в мире.
Итого: племена, народности и народы редко объединяются в единое государство мирно и добровольно. В критические моменты перед лицом общей внешней опасности – могут заключить союз. Минует опасность – хотят обратно: владыки – владычить, народы – быть независимыми. А что говорит им Иван IV Грозный? – Я вашему колоколу язык вырву, вече разгоню и под мою руку вас поставлю: будете делать то, что я сказал! И Новгородская Русь вошла в Московию…