– Увы!
– А что это за фон? Невероятно красиво!
– Просто стена в одной московской квартире… Там живет Пафнутий.
– А кто еще?
– Еще? Костя, который готовит сказочные пельмени.
– А портрет Кости у тебя есть?
– Есть.
– Покажи! – потребовал Фарик.
Я показала.
– Хорошее лицо. Мне он нравится, Женька! Он тебя любит?
– Нет.
– А ты его?
– Тоже нет. Просто мы оба любим Пафнутия.
– Жень, а выходи за меня замуж! По-моему, это для нас обоих идеальный вариант.
– Нет, Фарик, это чепуха. Мы только друзья. Просто тебе сейчас хреново и одиноко… А я, Фарик, еще хочу любви, как ни смешно это звучит.
– Почему смешно?
– Возраст уже и вообще…
– Знаешь что, я сейчас умру с голоду! Пошли куда-нибудь, поужинаем, только не говори, что ты не ужинаешь. В крайнем случае съешь какой-нибудь фруктовый салат.
– Ладно, идем!
Мы вышли на улицу.
– Знаешь, я обожаю в Германии и в Австрии всякие простецкие заведения, там почти всегда вкусно. Ты была в Зальцбурге?
– Да.
– Там есть одно уличное кафе, где подают такую штуку, я забыл, как она называется… Это сладкое блюдо из яиц, что-то вроде гигантского омлета, одному его съесть немыслимо, а вдвоем – милое дело. И больше уже ничего съесть просто невозможно. Но кроме Зальцбурга я нигде больше этого не видел. О, Женя, ты любишь дичь?
– Люблю.
– Тогда пошли вон туда, там подают седло косули!
Но в меню седла косули не оказалось, и мы заказали рыбу.
– Знаешь, когда я ставил в Мюнхене «Пиковую даму», я частенько обедал в ресторанчике напротив оперного театра, вот там готовят оленину – это с ума сойти! С грушей, брусникой, упоительным соусом со сметаной и к этому еще мисочка макарошек размером с ноготь. Умереть – не встать!
– Да ну тебя, Фарик, я есть не хотела, а теперь…
– А между прочим, «Пиковая» хорошо там прошла, удачный спектакль был.
– Да, кстати, о спектакле. Я сперва с твоих слов и со слов Мирона поняла, что у вас уже все на мази, а сегодня выяснилось, что все это на стадии замысла, да и то не окончательно оформившегося. Я права?
– Права, дорогая моя, права! Просто это мечта, которую Мирон выдает за действительность, хотя многое уже все-таки сделано, нам обещают два спектакля в конце сезона, но мы не успеваем… И это может обернуться катастрофой! Но у Мирона такая сила убеждения, что я невольно поддаюсь и начинаю верить, что случится чудо! Он уже потратил кучу денег, но нас преследуют неудачи, то крупные, то мелкие…
– Так, может, похерить этот проект и взяться за что-то другое?
– Нет, Мирон просто не позволит этого сделать.
– А что, лучше провалиться?
– Понимаешь, если все получится, мы не провалимся с такими голосами.
– Вот! По-моему, всю ставку надо делать на голоса, и только.
– Ты хочешь сказать…
– Да, я хочу сказать, что надо сделать пробу, заявку… Дать спектакль в концертном исполнении. И если будет успех, в следующем сезоне как следует подготовить ту же «Иоланту» и, допустим, «Моцарт и Сальери» и «Веру Шелогу» Римского-Корсакова. Три разные одноактные и не слишком популярные на Западе оперы…
Он смотрел на меня с таким восторгом, что я даже смутилась.
– Идея – гениальная! Жень, да тебе цены нет! Это будет куда серьезнее, строже и элегантнее. Это будет всего лишь проба! И у нас есть целых полтора месяца на подготовку вокальных партий.
– Мирон сказал, что хочет снять особняк, чтобы все исполнители жили вместе.
– Ерунда! Я сейчас с ним свяжусь! Алло, Мирон!
– Да, Узбек, тебе чего неймется?
– Послушай, у Жени родилась гениальная идея! – И он изложил ему мое предложение.
У Мирона вытянулось лицо.
– Но это же… Кому это надо… в концертном исполнении… Выйдут певцы и просто споют…
И вдруг Фарик хлопнул в ладоши.
– Есть идея! – закричал он. – Жень, покажи ему фотографию кота…
– Зачем? – обалдела я.
– Покажи, говорю! Пошли ему сейчас же.
Я послала.
– И зачем мне этот котяра? Хотя… Ты, Узбек, имеешь в виду задник?
– Именно! И все! Это придаст колорит.
– А кто художник? – уже очень деловито спросил Мирон.
– Это сделал друг моего знакомого, расписал стену у него в квартире.
– Ты можешь с ним связаться? – крайне воодушевился Мирон.
– Непосредственно с художником – нет.
А со своим приятелем могу. Но в Москве уже давно все спят.
– Значит так, ребята, я через час выезжаю к вам, и утром мы с Женей летим в Москву. Находим этого парня и если он согласится, то мы спасены!
– Но у меня завтра спектакль!
– Узбек, ты что, маленький? Без няньки не обойдешься?
– Да нет, обойдусь, конечно, – засмеялся Фарик.
Мирон уже отключился.
– Ой, Фарик, а вдруг Кости нет в Москве?
– Ну, у тебя же есть его мобильный?
– Конечно.
– Значит, позвонишь ему и спросишь координаты художника. Ничего страшного. Главное, чтобы художник согласился.
– Господи, Фарик, вы с Мироном как два мальчишки, которые кидаются в какую-то авантюру, ни о чем как следует не подумав, ладно Мирон, он вообще авантюрист, но ты-то, дирижер с мировым именем…
– Не преувеличивай!
– Я не преувеличиваю, у тебя действительно мировое имя, и меня восхищает твое умение руководить оркестром, твоя решительность, властность, но в этой истории ты как маленький мальчик, которого поманили красивой сказочкой… Это Мирон так на тебя действует?
– Может быть, – улыбнулся Фархад, – может быть… Но, поверь, Женечка, мы миллион раз все обсудили, подсчитали, нас многие поддержали, но в какой-то момент все вдруг начало сыпаться… Ну, ты же знаешь, как это бывает. Но такая простая и элегантная идея никому из нас в голову не пришла. А тебе, Женька, и впрямь нет цены! И ты таки будешь заниматься этим проектом, и если с этим художником все выгорит, мы еще и ему имя сделаем… Ну а на худой конец обойдемся просто концертным исполнением. Сейчас, как говорится, не до жиру.
Константин уже сел в машину, чтобы ехать на работу, когда у него зазвонил мобильный. Он глянул на дисплей. Женя! Его захлестнуло радостью.
– Алло, Женечка, вы?
– Костя, здравствуйте! Я в Москве, и мне необходимо срочно с вами увидеться! Я понимаю, вы работаете, но, может, в обеденный перерыв, вы скажите, куда мне приехать…