– Может быть.
– Знаешь, Костя согласился, чтобы мы использовали это панно.
– Но как же авторское право? У нас могут быть большие неприятности.
– Нет-нет, я сейчас же поеду к Ксаверию и возьму у него расписку. Не волнуйтесь, Женечка! И еще я свяжусь с одним парнем, который делал такие штуки для Михайловского театра в Питере. Если он свободен, сделает, а нет, кого-то порекомендует.
– Ну что, Женюра, я вызываю такси. А завтра в обеденный перерыв жду тебя и Костю к обеду в «Пушкине». В два часа.
Мы вместе спустились вниз. Костя сел в свою машину, я с Мироном в такси. Я была вся в слезах после прощания с Пафнутием.
– Да, интересно все… – проговорил через несколько минут Мирон. – Очень интересно!
– Что тебе так интересно?
– Ты что, ничего не поняла?
– А что я должна была понять?
– Да, Женька, и на старушку бывает прорушка. Ты вроде умная баба…
– Да в чем дело-то?
– А в том, что никакого Ксаверия Лунина просто не существует.
– То есть как?
– А очень просто. Костя твой все это сделал сам, но поскольку он человек совсем другой профессии, то, по ходу, стесняется этого, не уверен в себе и, понятное дело, боится. Знаешь, как он обрадовался, когда я спросил, а нельзя ли воспользоваться уже готовым рисунком? Просто как гора у него с плеч свалилась.
– Да ну, чепуха.
– Ничего не чепуха. Я, если хочешь знать, зашел к нему в сортир, а там шкаф, я туда сунул нос, а там акриловых красок до хрена и больше.
– Ну и что? Может, просто Ксаверий оставил?
– Жень, выключи дуру!
– Не понимаю, почему надо это скрывать?
– Ну, милая, мало ли какие у человека комплексы. Он технарь, бизнесмен, а тут художественная богема навалилась, предлагает выйти на европейский уровень. А он просто самоучка… Да еще тут любовь примешалась.
– Какая любовь?
– А он тебя любит, дорогая моя. Да и ты не вовсе к нему равнодушна. Одним словом, фигня получается, Женька!
– Он что же, как Гоген?
– При чем тут Гоген?
– Ну, Гоген тоже был служащим, а потом все бросил и смотался на Таити…
– Ну, не думаю, что тут такой масштаб.
Я, честно говоря, про Гогена этих подробностей не знал.
– А ты почитай роман Моэма «Луна и грош», там как раз про это…
– Жень, а вообще-то он мне не понравился, этот Костя.
– Почему?
– По кочану!
– Дело вкуса, – пожала я плечами.
– Зато котяра у него – суперский! Просто улет! Никогда таких не видал, понимаю, что ты запала… Кстати, ты разберись в своих чувствах. Ты, по-моему, любовь к коту на мужика переносишь, а он тебя не стоит, Жень!
– Мирон, знаешь что…
– Знаю. Я в твою личную жизнь не лезу. Просто по-дружески предупреждаю. Мужик с такими комплексами – это тяжело. На кой ляд он тебе сдался?
– Ладно, Мирон, я устала, хочу домой. Встречаемся завтра в «Пушкине».
– Хорошо. А костюмчик у тебя – зашибись!
Я вылезла из такси, вошла в подъезд и вдруг поняла, что ужасно не хочу домой. И позвонила Маше.
– Ой, Женька, пропащая душа, ты где? – завопила она.
– В Москве, на два дня. И ужасно хочу тебя увидеть.
– Есть тема?
– И не одна!
– Тогда подваливай ко мне в агентство.
– А где это?
– Улицу Губкина знаешь?
– Напротив универмага «Москва»?
– Точно. Записывай адрес!
– Маш, а мы там поговорить-то сможем?
– Конечно, думаешь, у меня тут очереди стоят? Ну, может случиться какой-то клиент, но это нестрашно!
– Еду!
И через полчаса я уже входила в брачное агентство Марии Сабуровой.
Небольшой, но чрезвычайно элегантный офис на первом этаже. Красивая секретарша. На стенах фотографии счастливых супругов, сыгравших свадьбу благодаря агентству Марии Сабуровой. Их не слишком много, поэтому вполне верится в то, что это правда, а не рекламный трюк. И диплом психфака МГУ в рамочке.
– Ну, как тебе? – поинтересовалась Машуня.
– Здорово. Уютно, стильно…
– Кофе или чаю хочешь? Есть сказочное печенье.
– Да нет, пока не хочу.
– Что, Женька, замуж приспичило?
– Отнюдь! Просто вспомнила, что ты говорила, будто по фотографии можешь многое сказать о человеке.
– Могу!
– Тогда смотри! – Я протянула ей свой айфон.
– Кто это?
– Хозяин кота, помнишь, я рассказывала.
– Он как-то опять возник?
– Возник и уже… практически объяснился в любви.
– О, вот это дело! Сейчас поглядим. Ну что, мужик, конечно, интересный, ничего не скажешь, но не простой кадр, есть там второе дно, человек, несомненно, талантливый, и таланты у него разные… То есть, проще говоря, он талантливо делает свое прямое дело, но внутри есть еще какой-то дар, который он… как бы это выразиться, зарыл в землю, что ли… И даже, возможно, стесняется его. Может, он петь любит или рисовать…
– Господи, Машка, как тебе это удается?
– Я все правильно говорю?
– Ты даже не представляешь себе, до какой степени! – закричала я. – Просто чудо какое-то!
– Расскажи!
Я рассказала.
– Да, как все запущено…
– А я не догадалась. Это Мирон.
– Кто такой Мирон?
Я рассказала и это.
– А его фотка есть?
– Есть.
– Ага! Тоже непростой мальчик. Но сильный, и таланты тоже разные…
– Ну, это я тебе рассказала.
– Погоди, тут просто не все так наглядно.
У него амбиции очень большие… Он себе ставит цель и добивается ее, чего бы ему это ни стоило. И он настоящий мужик. Во всем. Такие сейчас редко встречаются. С ним, что называется, можно идти в разведку. Умный очень. И друг надежный. Словом, мужик, что надо.
– Метр с кепкой!
– А это не важно, Женька, когда в мужике такая концентрация мужика.
– Как интересно, Маш! А вот об этом что скажешь?
Я показала ей Фарика.
– Погоди, что-то лицо знакомое… Это, часом, не Фарик твой?
– Он!
– Хорош! Красив, как бог! И вообще хороший человек, добрый, но к жизни плохо приспособленный, его легко надуть, в личной жизни невезучий… Но страшно талантлив, и это в нем главное.