Обогатив таким образом копилку своего опыта, Мануров выбрал наиболее молодёжные модели одежды и рассовал в их кармашки кошельки.
Закончив мероприятие, он счастливым голосом завопил:
– Нашёл!
И предъявил обрадовавшейся за него гардеробщице якобы найденную запонку.
Всё.
Наживка была на месте. Оставалось только ждать.
Он стремительно вышел из центра, буквально на мгновение разминувшись со спешившей на свою охоту Светланой. Она с сожалением посмотрела на ускользнувшую добычу и вздохнула. Ничего. Не в последний раз. Зато можно было со спокойным сердцем одеваться и идти домой.
Леночка сидела понурая и виноватая. Мама была крайне недовольна.
– Как можно было променять почти олигарха на какого-то непонятного мальчика на побегушках? – вопрошала мама трагическим голосом.
– Он не мальчик. И я ещё не променяла, – оправдывалась Леночка. – Я думаю.
– Лена! Ты сама упускаешь своё счастье! Ты ведёшь себя абсолютно неразумно! Он же плюнет и найдёт себе другую. Мужчина не может так долго без женщины. Его можно мариновать, как помидор, но если передержишь, то всё. Он скиснет и станет несъедобен.
– Да не скиснет он, – покачала головой Лена и жалобным голосом призналась: – Мама, у меня нехорошее предчувствие.
– У меня тоже, – поведала мама. – Но, сдаётся мне, что мы предчувствуем нечто абсолютно разное.
– Не в деньгах счастье, – невпопад ляпнула Леночка.
– Тогда, может быть, походишь этой весной в старом пальто? – голосом змия-искусителя предложила родительница.
– Ты что? – с негодованием подпрыгнув, оживилась Леночка. – Это прошлогодняя коллекция! Это неприлично.
– Неприлично начальника шугать! – заметила мама. – И с моей пенсии деньги на тряпки тратить. Всё, я устала. Я тебя растила, вела именно к этой цели. Что тебе ещё надо? Молодой, красивый, богатый. Причём третий пункт основной. Потому что просто молодых и красивых – как мух в коровнике, а богатых среди них – раз-два и обчёлся. Не зли меня, Елена.
– Я и себя-то злю, – призналась Леночка. – Не знаю я. Никак не могу решить… Вот ведь проблема-то! Только мне кажется, что в Константине Николаевиче есть какой-то подвох. Уж слишком всё гладко получается, как в кино. Не верю я ему.
– Ну, не знаю, – сдалась мама.
Это она ещё не знала, что бедный Мануров звал её безмозглую дочь не просто погулять или пожить вместе, а непосредственно замуж. Иначе диалог не закончился бы так мирно.
* * *
– Катька, – тревожно пробубнила в трубку Света. – Слушай, совет нужен.
– Давай. До полуночи я советы раздаю совершенно бесплатно, – великодушно хихикнула подруга.
– Что бы ты подумала, если бы нашла у себя в кармане чужой кошелёк?
– У меня масса вариантов, – доверительно выдохнула Катерина. – Во-первых, я его спёрла. Во-вторых, я ночевала неизвестно у кого и ушла с чужим карманом, вернее – в чужой одежде. В-третьих, мне его послали небеса за то, что я такая умница и красавица. А ты к чему спрашиваешь?
– У меня в кармане чужой кошелёк. С деньгами.
– Вау! А денег сколько?
– Десять тысяч.
– Ни фига себе! Это ж сапоги! На весну. Светик, тебе улыбнулась удача.
– Катька, ты спятила? Я тебя не спрашиваю, что мне улыбнулось! Я хочу понять, что это значит!
– Чего непонятного? Это значит, что мы в выходные поедем тебе за обновкой.
– Ты ужасна. Это чужие деньги, – искренне возмутилась Света. – И меня больше всего волнует, как он ко мне попал. Кошельки сами по карманам не ползают.
– Ну, дура какая-нибудь ошиблась и перепутала карман.
– Это мужской лопатник. С визиткой какого-то мужика! Катерина, мне нужен совет. Оставь свои корыстные мысли и включи мозг. Что это может быть?
– Тебе деньги нужны? – деловито поинтересовалась Катя.
– Очень. Намекаешь, что я машинально начала тырить кошельки у граждан? Вроде как от нехватки средств?
– Нет. – Катя гнула свою линию. – Намекаю, что не надо искать причину. Смирись с фактом и прикинь, какие сапоги тебе лучше купить.
– Катя, ты не поняла. Я в любом случае деньги верну. Так нельзя, это воровство.
– Значит, всё же спёрла? – усмехнувшись, воскликнула подруга.
Свете сейчас было не до смеха.
– Очень смешно. Я к тебе обратилась, как к нормальному человеку!
– Так я как нормальный человек и рассуждаю. Привалило тебе счастье. Пусть маленькое, но счастье.
– Это не счастье. Это что-то непонятное. Я так не хочу. Да и вообще, – Света вздохнула. – Такие деньги удачи не принесут. Я отдать хочу. И вообще, я ж тебя не спрашиваю, что сделать с деньгами. Я спрашиваю, как они могли ко мне в карман попасть!
– Никак не могли, – диалог начал заходить в тупик. – Сама ж говоришь – кошельки не ползают.
– Кать, мне страшно. Это какой-то подвох…
– Мне б такой подвох. Душная ты, Рощина, – свернула разговор Катя. – Спи, утро вечера мудренее.
Поспать в эту ночь Светлане не удалось. Она ехала домой с мыслью спокойно сесть и отзвониться хозяину визиток. Но едва маменька открыла дверь, стало ясно, что случился очередной Армагеддон.
– Твоя сестра – дрянь. И муж её – подлюга, – с порога заявила Дарья Антоновна, тряся губой и благоухая корвалолом. Иногда Света думала, что мама не пьёт никакие сердечные средства, а лишь душится ими для нагнетания атмосферы. Сегодня, судя по интенсивности аромата, она и вовсе помыла лекарством голову.
– Это не новость, – устало кивнула Света. – Что на сей раз?
– Не смей разговаривать со мной таким тоном! – рявкнула умирающая мать. – Вы все сговорились! Я поняла. Я вам мешаю, занимаю площадь. Решили воспользоваться тем, что я вас люблю, довести меня до могилы и освободить квартиру.
– Мама, что ты несёшь? Даже если и так, то Танька-то тут при чём? У неё жилищный вопрос решён…
– Значит, это была твоя идея, – неожиданно спокойным и зловещим тоном подытожила родительница. – Я почему-то так и думала.
– Как мне это всё надоело, – вздохнула Светлана. – Мама, что опять не так? Я только что пришла с работы…
– Да что ты врёшь? Ты со мной разговаривала, когда уже не была на работе! Надеялась застать тут остывший труп?
– А, Таньку накрыло метеоритом, – вспомнила Света, у которой история с кошельком начисто отшибла память. Её это всё так взволновало, что думать о чём-то ещё получалось плохо. – Я так понимаю, тебе прочитали лекцию про эсэмэс-разводки.
– Нет никаких разводок! Это вы придумали! Я по голосу этого поганца Паши поняла. Он надо мной издевался и хамил!