— Отвечать по существу, — сурово распорядился Стас, пристукнув кулаком по крышке стола. — В данный момент меня интересует тройное убийство в доме мэра. То, что ты там был в момент совершения преступления, подтверждается экспертизой — на воронке и бутылке, которыми пользовались для приведения любовника губернаторши в алкогольное опьянение, обнаружены твои отпечатки пальцев. Если выяснится, что это ты убил всех троих — а выяснится это очень скоро, — недвусмысленный жест рукой в сторону стола с моими прибамбасами, — тогда тебя по истечении трех суток расстреляют все в том же карьере. Хочешь жить — сотрудничай со следствием. Тебе все понятно, дебил?
Филянкин оказался отнюдь не героем: видно, антураж эпохи сталинизма оказал требуемое впечатление на бывшего стукача КГБ. К прибытию Саши Шрама и Коржика, благополучно завершивших расчет с бригадой «Скорой», мы получили полный расклад по мерзкому деянию, случившемуся в мэрском доме в середине августа.
В принципе, ничего неожиданного рассказ Филянкина не преподнес. Оказывается, в нашем городе есть товарищ по имени Андрей Мирюк — проживает по улице Горького, дом № 36, что в Халтуринском районе, в частном секторе. Этот Мирюк периодически выполняет деликатные поручения губернатора — об этом Филянкин знает, а вот что за поручения конкретно — увы, не посвящали, не удостоился. В тот раз получилось так: губернатор дал команду Филянкину, чтобы приехал к Мирюку домой и привез его к дому мэра. Филянкин прибыл к Мирюку домой, забрал его вместе с каким-то типом и отвез к дому мэра. Мирюк с типом зашли во двор и чего-то там делали минуты три — Филянкин в это же время ждал в своем «Опеле» снаружи. Затем губернаторский порученец выглянул из калитки — весь такой встопорщенный и возбужденный, и поманил Филянкина рукой: «Подсоби-ка, малый!»
Филянкин вошел в дом и все это безобразие увидел: Жоржик головой в камине, голенькая Лада с перерезанным горлом, а потом и Ольга, и любовник ее — в бессознательном состоянии. Испугавшись, что его могут прямо тут же рассчитать за скверное поведение, Филянкин дисциплинированно делал все, что от него требовалось: вливал бессознательному смесь водки с водой из пластиковой бутылки. Единственное, что он себе позволил, — это по окончании акции поинтересоваться у Мирюка: «А губернатор в курсе?» — на что получил однозначный ответ: «А ты что, думаешь, мы это по своей инициативе спроворили?» Вот, собственно, и все — нет более ни в чем его вины…
Записав на магнитофон и зафиксировав все это дело на видеокассету, мы натянули на голову Филянкина вязаную лыжную шапочку и вручили под охрану Коржику, пообещав:
— Если соврал, гад, будем пытать с утра до ночи, а ночью поставим под задницу горшок со здоровым крысюком и начнем этот горшок разогревать паяльной лампой…
Затем я позвонил Бо и попросил прислать Валеру Базырова с патрульной машиной — для транспортировки задержанного, которого следует поместить в надежное место и охранять.
Отправив Коржика с Сашей Шрамом конвоировать «подследственного» мы сели обсуждать диспозицию следующего этапа операции «Губернатор», в качестве эксперта по анализу психологических нюансов пригласив Оксану. Внимательно посмотрев запись допроса Филянкина, Оксана быстренько слепила психопортрет этого порученца — Мирюка. По ее раскладу выходило, что парнишка обладает незаурядными физическими данными, хладнокровен и чрезвычайно чувствителен к опасности. А еще выходило — ну, это уже ее фантазии! — что Мирюк — личный киллер губернатора, постоянно действующий, который благодаря «крыше» наловчился качественно функционировать в любых условиях и готовить акции за рекордно короткие сроки. Пример тому — убийство в доме мэра, искусно притертое к моей скромной персоне. Вот таким образом…
После совещания я позвонил Славе Завалееву и попросил снабдить меня информацией о губернаторском порученце.
Едва мы успели пообедать, как позвонил Слава.
— Нет в наших анналах по нему ничего, — грустно сказал Слава. — Совершенно…
— Странно, — удивился я. — Значит — обычный среднестатистический житель?
— Да нет, не обычный, — поправил меня Слава. — На всех обычных мы… пардон — в нашей бывшей конторе что-то да есть. Потому что все обычные имеют паспорт, зарегистрированы где-то, проходят по коммунальным службам как-то, еще там где… А этого нигде нет — словно его в природе не существует…
— Как телефон Бо, — вставил я. — Вроде бы есть, а нигде не числится.
— Это тот самый, с которого ты мне звонишь, а на определителе номер не высвечивается? — уточнил Слава.
— Он самый, — подтвердил я. — Как бы мне зацепиться за этого Мирюка?
— Интересный, интересный у тебя телефончик, — конторским тоном проквакал Слава. — Надо будет как-нибудь с ним разобраться… А насчет зацепиться — вот тебе маленькая деталька. По этому адресу — Горького, 36, прописан совсем не Мирюк, а Лаптев. Что с ним сейчас, установить не удалось, но был такой замечательный момент в его жизни, когда им интересовалось наше ведомство. Радиохулиганил он, знаешь ли — тогда это было модно. Вот — сохранилась информашка: колодец ГТС № 18 — на перекрестке Горького и Кирова, четвертая колодка, вторая пара сверху. Это его — Лаптева то бишь — телефон. Больше ты от меня ничего не получишь, коллега. При всем желании — увы…
— Спасибо и на этом, — обрадовался я. — Остальное… Вот мне бы только какую-нибудь штуковину, чтобы присобачить к этой колодочке да прослушать…
— В чем проблема? — небрежно бросил Слава. — У меня туточки все, что угодно, найдется!
— …Сейчас Саша Шрам подкатит — пришлю. Объясни ему, как с этой штуковиной обращаться.
— Чего тут объяснять, — ворчливо пробормотал Слава. — Прицепил «крокодилы» к паре и слушай сколько влезет. Ты лучше продумай, как ему на время прослушки «крышу» организовать. Люк там как раз посреди тротуара — прохожие могут обратить внимание, что без спецодежды, без знаков… ну, сам понимаешь…
«Крышу» для прослушки мы соорудили.
Дождавшись, когда к перекрестку Горького — Кирова подрулил «Ниссан» с бойцами, я подогнал «СААБ» к люку и коротко просигналил. «Ниссан» быстренько подскочил — прямо по тротуару, — и борт в борт замер рядом с «СААБом», наехав на крышку. Не говоря ни слова, озабоченный Саша Шрам, вооруженный какой-то дрянной сумкой, полез под машину.
Выйдя из машины, я полюбовался на редкий поток пешеходов, безропотно огибающих «Ниссан», и, просунув под машину телефон Бо, крикнул Саше:
— Возьми телефон — мы поедем! Если что — звякнешь. Если осложнения — немедленно звякнешь. Мы подскочим.
— Если осложнения — я Бо звякну, — глухо прозвучал из-под машины голос Саши Шрама. — От вас какой толк… — Но телефон забрал.
Саша позвонил в 20.35 — к тому моменту я уже начал паниковать, предположив, что с бойцами что-нибудь случилось.
— Он добазарился с телкой — Ниной зовут, — важно сообщил Саша. — Через полчаса, говорит, встречаемся у центрального входа в «Тюльпан». Щас, значит, должен выехать. Все.
Ресторан — это, конечно, хорошо — оперативный простор, раздолье, так сказать… Но, скажу вам, этот «Тюльпан» с некоторых пор мне что-то не нравится! Что-то у меня там получается все через задницу… Так-так… А еще там куча народу, и сам парниша отягощен спутницей — весьма проблематично обстряпать захват тихо. Нет, надо все сделать до того, как… Так-так… А-ха! — как говорила мэрская жена.