— Не дышит, — констатировал кто-то из темноты. — Переборщили слегонца.
— Да хер с им, — резюмировал «запускающий», с кряхтением забираясь в «тамбур» автозака и вставляя ключ в замок двери. — Давай — тяни его сюда…
В спецприемнике с нами разбирались недолго. Всех загнали в «отстойник» — просторное помещение без окон, разгороженное толстой решеткой от пола до потолка и осещаемое единственной тусклой лампочкой, замурованной в практически непроницаемый матовый плафон. Сюда же бросили Женин труп — наши конвоиры так славно поработали, что узнать его было невозможно. Затем нас по одному стали уводить в узенькую дверь, прорезанную во второй половине «„отстойника“» подошла и моя очередь — рослый сержант распахнул дверь, уцепил меня за кудри — больно стало, будто настоящие! — и поволок. Вскоре я сидел в прокуренной комнате с двумя обшарпанными столами, большим железным ящиком для бумаг и плешивым старлеем с лисьим лицом, который что-то строчил в потрепанный журнал.
— Имя, фамилия, дата рождения, место жительства, место последней работы, — привычно выпалил старлей, едва мазанув по мне взглядом. Я тут же наврал что-то — старлей застрочил в журнале, мурлыкая под нос и непрерывно двигая нижней челюстью. Еще раз мазанув по мне взглядом, старлей скомандовал застывшему у косяка сержанту: — Следующий!
— А что ж вы меня по компьютеру не проверили? — на прощание поинтересовался я, приоткрыв дверь и обнаружив, что во дворе меня уже ожидают двое крепких молодцев волкодавьего обличья. — Может, я какой-нибудь крутой преступник и в розыске?
— Шевели булками, мразота, — лениво отреагировал старлей. — Таких, как ты, в нашем компьютере нету и быть не может.
«А вот и лопухнулся ты, старлей! — злорадно подумал я, когда двое волкодавьего обличья тащили меня через двор под какой-то навес. — В вашем компьютере я есть — и во всех ракурсах! А еще ты упустил случай срубить одним махом сто штук цветной „капустки“… Вот что значит — невнимательность к людям!»
Под навесом стоял… белый фургон хладокомбината.
— Пошел, — коротко распорядился скучающий у задней двери фургона дядька с погонами старшими и гостеприимно приоткрыл одну створку.
Ага, «запускающий» — узнал я его по голосу и слегка замешкался, пытаясь рассмотреть его лицо.
Бац! — я получил от «запускающего» дубинкой под зад и пулей влетел в фургон, где уже сидели сотоварищи по несчастью. Оказавшись внутри, я облегченно вздохнул: до этого момента имелось опасение, что менты будут «шмонать» каждого из нас и нащупают микрофоны, вшитые заботливым Славой Завалеевым в мою рванину сегодня утром.
— Даже обыскать не удосужились, — жарко шепотнул мне Стас, которого притащили спустя две минуты вслед за мной. — Они что — всегда так халатно службу несут?
— Может, у них инструкция такая? — высказал я предположение. — Что можно нашмонать у бомжа?
— Они брезгуют, — раздался откуда-то из угла всхлипывающий голос Леси. — Мы же нечистые… Они потом руки с хлоркой будут отмывать…
Везли нас что-то около двадцати минут — сначала я считал повороты, затем сбился и плюнул. Гораздо больше сейчас меня нанимала мысль об эскорте, о «Ниссане» и Славином микроавтобусе с аппаратурой — сей эскорт должен был следовать за фургоном на почтительном удалении и в то время не упустить нас из вида. И хотя в «Ниссане» сидели четыре хорошо вооруженных и прекрасно подготовленных бойца, способных уложить на три счета целый взвод, если вдруг что, а Слава с Серегой тоже вполне могли оказать достойное сопротивление, я нервничал. Какой-нибудь заблудившийся омоновский рейд в рамках операции «Гастролер» попадается по дороге — и привет, пишите письма! Вся проделанная работа псу под хвост, наши со Стасом жизни — на волоске, и вообще…
Снаружи раздался негромкий лязг и жужжание мотора — будто поехали в сторону тяжелые раздвижные ворота. Затем фургон еще пять минут петлял и наконец затормозил, не глуша двигатель. Дверные створки распахнулись настежь.
— Выгребай! — скомандовала голова «запускающего», возникшая над уровнем фургонного пола. — Да побыстрее — а то я вам!
Мы спешно выгрузились — осмотревшись по сторонам, я обнаружил, что нахожусь в глухом складском дворе, изрядно захламленном каким-то громоздким оборудованием в разломанных деревянных ящиках. Над запертыми дверями складов тускло мерцали плафонированные фонари, скудно освещая примерно две трети дворового пространства и участок стены ограждения, поверх которого я никаких прибамбасов охранного характера не обнаружил.
— Ну вот вроде бы и прибыли, — забормотал я под нос, адресуясь к микрофонам, вшитый в мой «прикид». — Двор глухой, забор чистый — тишина… А над дверьми, куда нас ведут, номер — 18, 18, 18, 18…
— Ты чего там бормочешь? — поинтересовалась вездесущая Леся, догоняя меня у широко распахнутой двери хранилища под номером «18». — Все-таки будете снимать?
— Я тебя очень прошу — отстань! — скозь зубы прорычал я на ухо испуганно отшатнувшейся бомжихе. — Все объясню потом — если все получится…
В хранилище было пусто. В дальнем конце — у стены нас ожидали пятеро крепких молодцев в рабочей униформе — под мышкой у каждого из них явственно топорщился пистолет.
— Сколько? — поинтересовался упитанный розовощекий малый.
— Одиннадцать, — ответил запускающий и махнул рукой на пыхтевших позади ментов, волокущих по полу брезентовый мешок с телом Жени-афганца. — Один из них уже того…
— Понятно, — лениво бросил розовощекий и махнул рукой на выход из хранилища. — Свободны.
Менты дисциплинированно развернулись и потопали из хранилища. Когда последний из них скрылся за дверью, розовощекий подошел к здоровенному рубильнику на 380 вольт, ручка которого находилась в положении «включено» и перевел ее вниз. Я автоматически хлопнул ресницами, но мощная галогенная лампа, горевшая в центре потолка хранилища, не погасла. Вместо этого раздалось жужжание мотора — фрагмент торцевой стены медленно поехал вправо, представляя нашему взору спуск в подвал. На ступенях с той стороны поджидали двое молодцев в синей униформе.
— Давай за носилками, — распорядился розовощекий, жестом отправляя их в подвал. — Труп надо оттащить.
— Может, они оттащат? — неуверенно предложил белобрысый парнишка, кивая в нашу сторону.
— А ты их заставишь? — поинтересовался розовощекий, оборачиваясь к нам и ласково ухмыляясь — сейчас я заметил, что из нагрудного кармана униформы у него торчит антенна портативной радиостанции.
— Ты знаешь, Мики, если ты скажешь, я их заставлю друг у друга задницу сожрать! — заявил белобрысый, и вся компания радостно заржала.
— Цыть! — неожиданно раздражился радиооснащенный Мики. — Я сказал: носилки — труп! Быстро!
Двое с той стороны поспешно сиганули в подвал — судя по всему, с этим улыбчивым Мики шутить было небезопасно. Мы последовали за ними, понукаемые идущими сзади «рабочими».
— Интересно как… — пробормотал я, адресуясь к невидимым ушам Славы Завалеева. — убильник выключаешь, выключаешь рубильник… а потом — в подвальчик. А в подвальчике — пока что — семеро мужичков со стволами, да при станции. Семеро, семеро…