– Я остаюсь в целях вашей безопасности, – все так же бесстрастно сообщил резидент. – Если ваши подозрения относительно Абая верны, следует ожидать, что сегодня или завтра ночью Султан придет за вашей головой. А ваша голова – это моя собственность, я не собираюсь так запросто ее отдавать.
– Интересное умозаключение…
– Если вы имеете в виду голову, то это не умозаключение, доктор, а просто констатация факта. Я располагаю временем и вполне могу позволить себе провести праздно две ночи и день, чтобы не потерять в одночасье результат столь долгой и напряженной работы… Впрочем, для вас это не имеет значения. Для вас имеет значение другое: если я останусь здесь, Султан не осмелится осуществить свои намерения…
«…Сводка о состоянии оперативной обстановки в Чеченской Республике на 12 сентября 2002 года…»
Увы, уважаемый читатель, остались вы совсем без информации: какой-то военный негодяй использовал сводку не по назначению. Просто удивительно, как низко пали нравы – бумага-то плотная, шершавая… Из трех листков остался один, с последним абзацем вверху:
«…за сутки изъято: пистолет, 2 охотничьих ружья, обрез, 1761 патрон, 19 гранат, 32 выстрела к гранатомету, 43 снаряда, 5 мин, 12 запалов, 10 детонаторов, 0,1 кг пластита, 5,8 тротила.
Временный пресс-центр МВД РФв Северо-Кавказском регионе…»
Под абзацем – каракули химическим карандашом, знакомый всем почерк Васи Крюкова:
«…Если взять Россию за единый организм, то каждая ее область – это как бы часть тела. Москва – голова и одновременно член (оттуда приезжают большие сердитые люди и всех имеют). Питер – глаза и уши. Средняя полоса – туловище. Сибирь – ноги, Кубань и Ставрополье – руки. А Чечня, значит, – …»
Далее – ровным почерком лейтенанта Сереги:
«…Пространно. Надо проще. Эта война будет вечной…»
Ниже нарисован корявый человечек с непропорционально огромным фаллосом, заштрихованным кубиками, наподобие гранаты «Ф-1», и опять Васины каракули:
«…Проще – так проще. Короче, оперативная обстановка – полная ж…»
Вот такие моральные уроды. Иванов захочет посмотреть сводку, увидит это непотребство и будет очень недоволен…
* * *
С Моховым все получилось на удивление гладко. Иванов, собравшись с мыслями, передумал камикадзить (первоначальная идея была такова: взять Мохова как заложника и прорываться с боем к выходу), левой рукой натыкал номер представителя и кратко доложил обстановку. Представитель в подробности вдаваться не стал, только переспросил:
– Вы уверены?
– На двести процентов.
– Хорошо. Но вы отвечаете за это, и не только своей карьерой – вы, надеюсь, понимаете… Ждите, я сейчас свяжусь с начальником…
Начальник УФСБ позвонил минут через десять – сказал, что сейчас подъедет, и попросил Иванова не наделать глупостей. Иванов обещал – не будет. По крайней мере, постарается.
Минут еще через десять подтянулся Вахромеев – его без доклада пустили, свой в доску парень.
– Я здесь, Петрович. Петрушин внизу, сам понимаешь, без разрешения не пустят, а обострять не стоит…
– Наручники взял?
– Наручники? Нет, наручники…
– Ну и пень ты, Паша! Ты вроде как на задержание приехал?
– Да я так… – Вахромеев сконфуженно прокашлялся. – Я думал – ситуацию разрулить, или что там…
– Надо наручники. Связал бы, да боюсь подходить – он у нас рукопашник. Мы с тобой вряд ли справимся. Петрушина бы сюда…
– Это страшное недоразумение, коллеги, – трагическим шепотом сообщил развернутый лицом в угол Мохов. – Это ужасная ошибка…
– Захлопни вафельницу, коллега, – у Иванова от напряжения сводило скулы и палец на спусковом крючке. – Говорить будешь в блиндаже, когда тебя Петрушин на топчане распнет. Два пнет, три пнет – и не только пнет. Вот тогда все и расскажешь, падла…
Прибывший начальник по отношению к своему первому заму держался отстраненно. Вошел в кабинет, подал руку Иванову и Вахромееву, в угол даже не посмотрел.
– Поделитесь вашими планами, Сергей Петрович.
– Конвоирую на базу, – коротко доложил Иванов. – Содержу до утра. Утром будет спецборт Моздок – Ханкала – Моздок. Оттуда его в столицу этапируют.
– Следственные действия?
– Мы оперативники, – поправил начальника Иванов. – «Вывели» и задержали. Следственные действия будут в столице.
– Хорошо, хорошо… Что нужно от меня?
На лице начальника была написана растерянность и великая забота о своем собственном положении. Иванов, опытный кадр, прекрасно понимал, что команда поневоле подложила хорошему человеку жуткую свинью. Это же какой громкий скандал! Если первый зам – действительно шпион, начальника как минимум попрут из кресла. Как минимум…
– Ничего не надо, Олег Викторович, – с сочувствием произнес Иванов. – Если нетрудно, дайте команду, пусть сюда подымется майор Петрушин. Надо связать…
– Я прошу вас об одолжении. – Начальник даже покраснел – до того неловко себя чувствовал, у какого-то там начальника отдела одолжения просить! – Я вас прошу… Пока ведь ничего не доказано, верно? Я имею в виду, в судебном порядке. Он пока ведь только подозреваемый, верно? Даже обвинения пока нет… Я вас прошу – давайте чинно спустимся вниз, не надо вязать. Чинно сядем в машины и разъедемся. Негоже людям смотреть на это… на это… Ну, в общем, раньше времени…
– Хорошо, Олег Викторович, – согласился Иванов. – Но я должен вас уведомить… Внизу трое моих людей. Если он поведет себя неправильно, стрелять будем без предупреждения.
– Я думаю, он понимает… – Начальник хотел было сказать, что именно такое понимает его первый зам, но махнул рукой и болезненно скривился. – Ладно, чего там… Пойдемте.
* * *
От «следственных действий» Иванов все же не удержался. Ночь была длинная, не спалось… Связанного шпиона поместили в блиндаж, Петрушин разложил на столе аксессуары и предложил публике занимать удобные места (Вахромеев неотлучной тенью сопровождал Иванова – переживал за свою шкуру, друг предателя!).
– Что за маскарад вы тут устроили? – Мохов старался держаться с достоинством, но физиология выдавала – он элементарно потел, хотя вечер был довольно прохладным. – Вы собираетесь показать мне, что…
– Мы не собираемся показывать, – буркнул Иванов. – Мы просто будем. Потому что нам нужна информация. А из столицы, боюсь, с нами просто не пожелают делиться. Начинай, Евгений.
Петрушин, гнусно ухмыляясь, рывком содрал с Мохова штаны.
– Прекратите! – взвизгнул предатель. – Что вы себе…
Бац! – Петрушин влепил пленнику смачную оплеуху и буднично посоветовал: