. — В-вых-ыхх!!! — сдавленно всхлипывала Саглара, горячо слюнявя мою потную ладонь. — А-амм…
— Все хорошо, красавица моя, все просто прекрасно…Вообще-то поверить, что все хорошо и прекрасно, было непросто: из-за занавешенного окна зала доносился глухой бубнеж деда Байры, редко разбавленный вопросительного свойства девичьими восклицаниями, окно спальни нехорошо вибрировало басами какого-то зловещего психоделитка, явно ориентированного на крепко покуривших анаши негритосов. Да и багровые сполохи последней стадии заката, подсматривавшего за нами с пустыря, насыщали атмосферу зловещей тревожностью, никак не способствуя успокоению.
Тем не менее моя дама как-то очень быстро расслабилась и стала успокаиваться — несколько раз истерично всхлипнула, подергалась чуток и прерывисто засопела мне в ладонь, как обиженный ребенок.
А я от всей этой возни и пьянящей близости девичьего тела, напротив, возбудился в крайней степени и решил вдруг, что в гостиницу нам ехать вовсе не обязательно. Из спальни надзор исключен, в зале еще долго будут заняты сеансом… Воровато оглянувшись, я убедился в правильной оценке ситуации: глухой пустырь, плавно переходящий в степь, был безлюден, как пустыня Калахари.
— Это был дух? — поинтересовалась Саглара, как только я убрал ладонь от ее рта.
— Да, это был он. — Я не стал развеивать приятного заблуждения, а вместо этого нежно поцеловал даму в шейку и крепче прижал к себе. — Частица его вошла в тебя, и теперь эту частицу нужно квалифицированно изгнать.
— Вошла? — с некоторым сомнением переспросила Саглара. — Если вошла… Там кудесник спит — он умеет изгонять…
— Мы сами изгоним — без кудесника, — хрипло прошептал я и, минуя промежуточные стадии подготовки, запустил потные ладони под платье администраторши, нащупывая резинку трусиков.
— Перестань — там люди, — чуть напряглась Саглара. — Ну перестань — ты что?
— Они заняты — люди… — Наученный горьким опытом, я осторожно приспустил трусики и принялся нежно мять упругую попку. — Они теперь не скоро освободятся…
— Я не… — возмутилась было Саглара, но я впился в ее губы жадным поцелуем и, лихорадочно раздергав ремень, стащил свои брюки совместно с трусами до колен. Затем, приподняв платье, крепко прижал разоруженный лобок степной красавицы к своему налившемуся твердокаменной похотью фрагменту организма. — Ой! Ды ты… Да я… Я потная! — освободившись от моего поцелуя, сообщила Саглара, прерывисто и жарко дыша.
— А какой я потный! — с каким-то мстительным злорадством ответил я. — Я в два раза потнее! Нет — в три!
— Не надо… — возразила Саглара. — Ну не надо — ты что, не понимаешь?
Возражение принято не было. Подхватив даму под коленки, я вскинул ее повыше, впечатывая спиной в простенок, и, широко расставив ноги, слегка подсел — почему-то на свадьбе, у тополя, все получилось как-то проще и быстрее.
— Про СПИД не забыл?! — рвущимся от волнения шепотом напомнила Саглара, когда после десятка примерочных движений макушка моего фрагмента угодила точно по адресу — в горячее, как конвекционная печь, преддверие райских врат.
— Не-е-ет! — глуховато промычал я, слегка ослабляя бицепсы и чувствуя себя средневековым палачом, который медленно нанизывает на кол приговоренного к мучительной смерти государственного преступника.
— Ой!!! — заполошно выдохнула барышня, достигая нижней точки поступательного движения.
— Тихо! — стиснув зубы просипел я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать в голос от переполнявших меня чувств. — Услышат!
И, послушав пару секунд ощущения своего фрагмента, до отказа заполнившего восхитительное лоно административной барышни, сдерживаться перестал: глухо рыча, мощными толчками погнал наш совместный экипаж к конечному пункту…
Если вы ни разу не пробовали лелеять свою даму, держа ее на весу и прижав к стене спинкой, сообщаю — мероприятие в высшей степени занимательное, однако же и утомительное в той же пропорции. Даже если вы — атлет, а дама ваша хрупка, как Дюймовочка, после примерно двадцать третьей фрикции возникает устойчивое желание поменять эту впечатляющую позицию на что-нибудь более популярное среди широкой публики.
Я, несомненно, атлет — пусть даже и ожиревший слегка от беззаботной жизни, а Саглара вполне грациозна и хрупка. И тем не менее мне пришлось бы туго, если бы не крайнее возбуждение, довольно скоро разрешившееся бурной разрядкой.
— О-о-о — да! Да…
— О нет! Нет! Ты… ты не рыцарь, — засомневалась Саглара, когда я кончил выполнять суперсет на бицепс и обессиленно поставил свою драгоценную ношу на бетонный пол. — Разве рыцари так поступают? А где годовые ухаживания? Где цветы, драгоценности, белая лошадь, замок?
— Это была проверка, — томно сообщил я, застегивая брючный ремень. — Та ли это прекрасная дама, чтобы умыкать ее на белой лошади в замок и заваливать там драгоценностями и цветами.
— Проверка?! А вы, рыцарь, большой баловник! — возмутилась прекрасная дама, с подкупающей простотой поддергивая трусики и поправляя платьице. — Ну и как проверка?
— Честно говоря, не понял, — признался я, привлекая к себе барышню и нежно целуя ее в ушко. — Дикая жажда обладания напрочь смазала все оттенки и нюансы. Надо обязательно повторить попытку в более приемлемых условиях…
Возвращаться было рано: в зале уже “вызвали” следующего деда и вовсю с ним общались, а местами даже на повышенных тонах. Видимо, вредный попался дед — маразмами страдал.
Мы стояли на лоджии, любовались унылым пейзажем переходящего в степь пустыря и болтали о всяких глупостях. В частности, я высказал мнение, что Айса, конечно, молодец, умница и самородок вообще, но… вовсе не медиум.
— А кто же тогда? — вскинулась Саглара.
— Хороший суггестор, не более того.
— ???
— Читай — гипнотизер. Но не просто гипнотизер, а вообще хороший оператор. Мало ведь внушить отдельно взятой Байре, что в нее вселился дух деда: основательно внушить, до таких ярких проявлений на физиологическом уровне. Надо же еще и всю компанию уверить, что это происходит на самом деле. Думаю, нашу ситуацию можно рассматривать как случай массового гипноза. А массовый гипноз, я вам сообщу, — это достаточно высокий уровень…
— С чего ты взял, что это гипноз? — обиделась Саглара. — Ты что, вообще не допускаешь, что можно вызывать духов?
— Я положительно отношусь к феномену медиума. Как и вообще ко всякому эзотерическому проявлению. Я этими делами увлекаюсь давно. Но здесь явно не тот случай…
— Понятно. — Саглара скептически усмехнулась. — Мы тут тусуемся не первый год и все знаем, что это такое. А ты пришел в первый раз, посмотрел немного — и сразу вердикт: гипноз! Не много ли вы о себе возомнили, господин рыцарь?
— Почему — деды и бабки? — Я не стал тратить время на разъяснения и сразу выложил козырь. — Почему, как это принято в обычной практике, не великие личности?