Ну вот, похвалил себя, теперь давайте делом займемся. Гулял я недолго — минут двадцать, и недалеко. Сделаю тридцать шагов от киоска с кассетами вдоль овощного ряда, возвращаюсь назад, минуты три стою сбоку, словно бы на выставленные аудио и видеокассеты любуюсь. Глаза всем намозолил — жуть. На мне разве что вывеска не висела «не стрелять, я по делу, собираюсь встретиться с вашими моджахедами».
В киоске сидела пригожая краснощекая дивчина, смотрела без обычной враждебности и пару раз даже улыбалась мне через оконце. Это было приятно.
Единственное светлое пятно на вражеском базаре. Я за эту улыбку уцепился, как за спасительный буек, и после седьмого челночного рейда обратился к девице с просьбой прокомментировать новинки ассортимента. Мне тут же предложили сомнительного свойства «свежатину»: «Матрицу», «Атаку клонов», «Войну» Балабанова и несколько аудиокассет с Coco и Земфирой.
— А такого особого ничего нету? — без всякой задней мысли поинтересовался я.
— Как башка режет и питает ваш контрактник — такого нет, — пожала плечиками дивчина. — Уже ильясовский люди такой давно забирает, потом штраф дает... Нет, не дает — берет.
Я невольно крякнул и не нашелся, что сказать в ответ. Как далеко шагнула цивилизация! До недавнего времени такие дрянные кассеты можно было раздобыть здесь на любом придорожном базарчике. Предлагали их без всякой злобы и какого либо подтекста, как обычный товар. Удивляться не надо, тут нужно просто учитывать разницу менталитетов...
— Хочешь такой — иди на Старопромысловский или Заводской, там спроси, — предложила дивчина. — Там такой бывает...
Я развернулся и потопал назад по привычному уже маршруту. Разговаривать с дивчиной почему то расхотелось...
Вот так, значит. Цивилизация, конечно, шагнула, но не очень далеко.
Интересно, кто им сказал, что кассеты такого рода подрывают боевой дух «оккупантов»? Насколько мне известно, все происходит с точностью до наоборот.
Насмотревшись этих «самопальных» записей, наши солдаты, еще не успевшие нюхнуть пороха, сразу же начинают испытывать к местному населению целый букет сложных чувств. И соответствующим образом ведут себя при «зачистках» и просто обыденных контактах.
— Кстати, о птичках...
Мне вдруг пришла в голову мысль спросить у дивчины: если бы наше командование выступило с инициативой наладить массовый выпуск видеокассет с записями расстрелов и пыток моджахедов, какую реакцию, по ее мнению, это вызвало бы среди местного населения?
С этой мыслью я развернулся и направился обратно к киоску...
Пока я гулял эти тридцать шагов, дивчина куда то пропала. В оконце можно было рассмотреть треть массивного силуэта какого то мужика. Я с ходу «не въехал», лица сразу рассмотреть не смог — оконце низко, на уровне груди, мужик высокий... А когда совсем приблизился и, чуть наклонившись, заглянул внутрь, было уже поздно.
— Не шевелись... — ловкая рука молнией скользнула в мой нагрудный карман и утащила рацию. — Вот так.
— Эмм... — из гортани моей ненамеренно вырвалось какое то блеянье. Да, извиняйте, друзья мои, — в тот момент я был предельно жалок и беспомощен.
— Попал! — ехидно крикнул в моей голове виртуальный Вася Крюков. — Говорун куев, за обстановкой надо было смотреть!
Знаете, как бывает: идешь на встречу с ожидающим тебя бандитом, заранее готовишься, собираешься с духом... А тут вдруг — раз! И этак наотмашь, без всяких предисловий. Я вообще опытный кадр в таких вопросах, но сейчас, каюсь, на несколько мгновений просто впал в ступор.
— Стой спокойно, не дергайся, — скомандовал мужик, слегка шевельнув прикрытым лоскутом материи автоматом, который лежал на прилавке и смотрел стволом аккурат мне в грудь. — Ты меня узнал?
Да, я его узнал. Это был Сулейман, собственной персоной. Чертовски похож личиком на своего младшего братца, такого же роста, только в два раза шире, волосатый и бородатый с проседью. Аюба же в СИЗО побрили и постригли.
Оторопь моя наконец прошла. Тут же последовала нормальная реакция на происходящее. В животе екнуло, ягодичные мышцы судорожно сжались, дыхание на какой то миг перехватило. Знаете, мне довелось бывать в разных переделках... но сейчас я просто не был готов к такому обороту. Я тут высматривал вдоль двух рядов, пытался угадать, кто из покупателей окажется моей «связью»...
А он — вот он.
И самое печальное — никто мне сейчас не в силах помочь. Снайперы на крышах, «бардак» за углом, вообще, вся федеральная группировка. Потому что это не какой то крестьянин с автоматом, а Сулейман. Судя по оперативным данным, машина для убийств, отъявленный головорез, предмет поклонения всех окрестных моджахедов. А я даже не Петрушин или Вася Крюков, которые могут неуловимым движением уйти с линии огня...
— Убивать тебя я не буду, я с тобой говорить пришел, — сразу оговорил схему наших отношений Сулейман — на моем лице, вне всякого сомнения, в тот момент были написаны все мои переживания. — Ты только веди себя хорошо, и все будет нормально. Ты понял?
— Понял.
— Тебя как зовут?
— Иван.
— Пи...дишь, наверно? Иван — ха! Ну, хрен с тобой, пусть будет Иван. Ты как себя будешь вести, Иван?
— Хорошо буду, — я начал приходить в себя, что ж, обещали не убивать, будем говорить, а это как раз мой профиль. — Что ж я, совсем дурак — с таким волком плохо себя вести?
— Молодэц, бляд, — похвалил Сулейман с наигранным акцентом — «волк» у них вовсе не оскорбление, скорее, наоборот. — Давай, потихоньку морду достань из окна и смотри кассеты под стеклом.
— Есть, командир, — я распрямился и уставился на кассеты.
Дрянь дело. Когда при общении смотришь в глаза собеседнику и имеешь возможность наблюдать за его физиолептикой, это огромный плюс. Почти все помыслы человека — в его глазах, мимике и жестах. При определенном навыке тебе даже не надо слушать, о чем он говорит, достаточно внимательно смотреть, и все будет ясно. А теперь, значит, придется работать исключительно с интонацией.
— Давай, рассказывай. Чего вы там придумали?
Сулейман говорил без малейшего напряжения, с каким то издевательским дружелюбием. Как будто я — какой то глупый турист, по недоразумению забредший на костерок к главарю местной банды людоедов, и он, прежде чем отправить меня на костер, решил узнать последние новости внешнего мира.
Как будто это был не центр города, напичканного федеральными войсками, а какая то альпийская лужайка южнее Итум Кале...
— Брата освободить хочешь?
— Конечно, хочу, Иван. Не хотел, не пришел бы сюда. Давай, рассказывай.
— Официально Аюба менять никто не даст, — я сразу решил подчеркнуть всю сложность ситуации. — Он много всего натворил. Дело на особом контроле...
— Это понятно. Говори, что придумали?