— Так... Дай ка собраться с мыслями... Значит, так: я тебе все скажу, только ты сразу не перебивай, выслушай до конца...
— Ты чего такой многословный, Иван? — спросил Сулейман с ехидцей. — Давай к делу, по ходу все ясно будет.
— Давай к делу. Чтобы тебе не потерять лицо, о нашем обмене никто из ваших знать не должен. Это первое.
— Мне — лотерять лицо? — в интонации собеседника я отчетливо уловил удивление. — Ты гонишь, Иван?
— Короче, так: нам нужен только один человек, — заторопился я. — Это ваш основной сапер, который готовит «сборную» для референдума. Это единственное...
— Гхм... А я вам случайно не нужен? — из окна киоска явственно потянуло недоумением и даже растерянностью. — Или, к примеру, Шамиль?
— Это единственное условие, — завершил я. — Если ты отказываешься, других вариантов просто не будет. Ты подумай, я пока кассеты тут посмотрю....
Напомню, это не я придумал, а Иванов, в соавторстве с Глебычем. Я только консультировал. Глебыч выдвинул идею насчет «сборной» и приглашенном со стороны специалисте, скорее всего, не местном. Обоснование простое, изложено ранее, но на всякий случай повторюсь: раньше все было просто и без затей, а сейчас вдруг, ни с того ни с сего — такая сложная комбинация показательного характера в преддверии референдума. Отсюда выводы. Если эта идея не правильная, все будет ясно после второй встречи с доверенным лицом Сулеймана. Мы ведь рассчитывали на две встречи. Сначала я пообщаюсь с засланцем и назначу «стрелку» на другое время, когда будет готов ответ. Потом мы встретимся, засланец расскажет, что думает по этому поводу Сулейман, а я по его поведению выведу, правы мы или нет.
Но Сулейман сам пришел. Теперь все будет ясно уже после этой встречи.
Только мне уже и сейчас кое что ясно. Лица его я не вижу, но реакция на мое предложение вполне характерная. Глупых вопросов типа «что ты имеешь в виду, какой такой сапер, какая, на фиг, сборная?» не последовало, а была растерянность по поводу нездоровой осведомленности противной стороны. Значит, Иванов попал в точку. Как всегда. Молодец полковник, что и сказать.
А я консультировал мотивационный аспект. Если вам кто то скажет, что все нохчи — кровные братья и готовы в любой момент умереть за коллективные интересы всеобщего джихада, вы не верьте. Здесь более актуален принцип «чем дальше в лес, тем своя рубашка ближе к телу», Сулейман, по идее, может согласиться сдать нам хоть десяток «основных саперов» — чужих для него людей, лишь бы вызволить родного брата.
Тут вопрос в другом. Я ведь недаром начал разговор с необходимости озаботиться насчет того, чтобы не «потерять лицо». Если кому то станет известно, что Сулейман сдал нам этого гипотетического саперного мастера, то ему (Сулейману, а не мастеру) придется в экстренном порядке стреляться. Потому что в этом случае имя его будет навсегда покрыто позором. С ним просто никто не станет после этого разговаривать. Для горца это хуже смерти.
И вот теперь я делаю вид, что изучаю кассеты — даже пальчиком по стеклу вожу от усердия, а в киоске стоит мертвая тишина. Сулейман напряженно думает.
Товарищу можно посочувствовать. Имеется единственный шанс из миллиона спасти брата, и в то же время есть огромный риск с треском влететь в анналы.
— И как вы себе это представляете? — Сулейман наконец нарушил молчание — голос его почему то слегка охрип. — Кхм кхм... Некоторые уже знают, зачем я сюда приехал...
— Это не проблема, — с готовностью подхватил я. — Официальная версия: мы просим за Аюба миллион долларов. Такая сумма тебе по плечу?
— Деньги — не проблема, — из киоска раздался натянутый смешок. — Надо же... Я федералам деньги на выкуп даю!
— Что, могут не правильно понять?
— Нет, это не проблема. Просто за глаза будут посмеиваться. Хотя все знают, что мой брат сделал... Нет, все поймут правильно. Как я вам специалиста сдам, вы думали, нет? Думаете, это так просто? Он вообще мне не подчиняется. Это большой человек, его поставили работать большие люди, я даже не знаю...
— В этой команде есть твои люди?
— Один остался, — Сулейман сокрушенно вздохнул. — Двоих ваши убили, третьего числа. Но они все равно умрут. Те, которые моих убили.
— Все мы умрем, — не стал спорить я. — Потому что человек имеет такую дурную привычку — рано или поздно умирать...
— Нет, эти очень рано умрут, — Сулейман как то странно усмехнулся. — Потому что их всех на камеру сняли. Они там неважно получились — далеко было, но один совсем хорошо вышел. По нему выйдем на остальных, это не проблема.
Я невольно вздрогнул. Сняли, значит. Так так... И кто это у нас там лучше всех получился? Надо будет на досуге восстановить события, подумать. Но сейчас пока не до этого, надо ковать железо, не отходя от будки. Пока присутствует позитивный настрой противной стороны.
— Этот один, который остался, он не твой родственник? — вопрос был важным, от него зависел успех всего дальнейшего мероприятия.
— Нет, не родственник. Он из захудалого тейпа. Но отличный моджахед, классный разведчик.
— Тебе придется выбирать, кто для тебя важнее, — я сказал это как можно мягче, чтобы не разозлить собеседника. — Аюб или этот отличный воин.
— Ты дурные вопросы задаешь, Иван, — в тоне Сулеймана послышалось раздражение. — Я, в принципе, могу сдать вам этого парня. Легко. И не надо будет ничего придумывать. Если я скажу, что в обмен на него отдадут Аюба, он сам пойдет. Потому что он мне жизнью обязан... Но специалиста сдать не могу. Это невозможно. Ты сам сказал — насчет потери лица. Ты умный, правильно все понимаешь.
— Ну и на здоровье. Нам не нужно, чтобы лично ты сдавал специалиста. Нам нужно его фото и видеозапись. Это нетрудно сделать. Ориентировочные данные на него. И где он бывает... Мне надо в карман залезть.
— Зачем?
— Я тебе дам бланки для заполнения.
— На кой черт мне ваши бланки?! Думаешь, я неграмотный?
— Это условие. Все графы в бланке должны быть заполнены, тогда мы получим наиболее полные данные. А так вы можете чего нибудь упустить.
— Ну, хрен с вами, давай. Только спокойнее, плавно.
— Держи...
— Угу... Угу... Ну, ясно. Это не проблема... Зачем тогда вам мой моджахед, если у вас будут эти данные, фото и видео?
— Затем, чтобы он подтвердил переданные тобой данные. Чтобы мы были уверены, что это не липа.
— Значит, он будет в курсе, что я сдаю вам специалиста... Так получается?
— Есть идеи получше?
— Не знаю... Но это плохая идея, Иван. Это то же самое, как просто всем рассказать об этом. В ваших тюрьмах информация добывается очень легко, скоро все будут знать то, что знает он... Нет, мне это не нравится.
Я тут же напряг лоб и принялся лихорадочно импровизировать. Терпеть не могу, когда все вот так наскоком. Практика показывает, что самые лучшие идеи, рожденные в режиме цейтнота, на поверку оказываются богаты кучей ошибок и недочетов.