– Забирайте на здоровье, – пожилой экскаваторщик послушно вылез из кабины, взял бутылку с водой и присел рядом с отдыхающими на лопатах потомками Насреддина. – И рулите сами, сколько влезет.
Мы с надеждой посмотрели на Петрушина.
– Да, я маленько умею, но… Нам же нужна точечная проходка, одним рывком. Боюсь, у меня не получится.
– А если мы тебя пристрелим? – предложил радикальный Вася. – За сопротивление властям при проведении контртеррористической операции?
– Валяйте, – экскаваторщик равнодушно кивнул. – Мне один хрен – скоро помирать.
– А за деньги поедешь? – нашелся изворотливый Ростовский.
– А они оттуда не пальнут?
– Так тебе ж один хрен – скоро помирать.
– Ну… – экскаваторщик слегка смутился. – Одно дело, когда власти шлепнут, другое – какие-то отморозки…
– Демагогия, – неодобрительно буркнул Костя.
– Они стрелять не будут, – твердо пообещал Петрушин. – Просто не успеют – мы не дадим.
– А мы люди государевы, поэтому нищие, – завершил полемику Ростовский. – Если скинемся – от силы наскребем тыщу рублей. Проехать тридцать метров и по ходу сломать две стены – по-моему, нормальная цена.
– Ладно, – экскаваторщик поставил бутылку в тенек и встал. – Давайте деньги, да поедем…
Деньги на деда потратили не зря: был он настоящим мастером и сработал просто филигранно.
Коротенько разогнавшись, экскаватор вынес фрагмент забора, ленивым увальнем перетек по кирпичам во двор и, с ходу развалив ковшом угол дома, сдал назад.
На все ушло не более семи секунд.
– Вперед, – скомандовал Петрушин, и мы в колонну по одному ввалились в образовавшийся проем, изрыгающий густые клубы рыжей пыли.
Двоих в зале убили сразу: они, по-моему, и не поняли, что происходит, – так и сидели на диване, напротив рухнувшей с потревоженной стены плазменной панели, и даже привстать не попытались.
Третий оказался пошустрее: он успел открыть входную дверь и сделать два шага за порог – то ли хотел посмотреть, кто там так странно развлекается, то ли все понял и попробовал удрать. Смерть настигла его на последней ступеньке крыльца.
Дверь в детскую была заперта.
Первым у двери оказался Ростовский. Коридор узкий, не разогнаться, не размахнуться как следует. Валера прижался спиной к стене, сконцентрировался и, с криком выдохнув, богатырским ударом плеча распахнул дверь, «с мясом» вырвав замок и фрагмент косяка.
И тут же, за порогом, замер как вкопанный.
– Ну че ты тормозишь… – обиженно пискнул Вася, ткнувшись носом в могучую спину товарища.
– Стой, – тихо скомандовал Петрушин, заглянув в комнату через плечо Ростовского. – А ну, сдали назад…
Сдали, прилепились к стене в одну шеренгу, замерли, пытаясь рассмотреть через силуэт, что там происходит.
Не видно ни фига…
– На колени, – скомандовал кто-то дрожащим от напряжения голосом.
Валера послушно сел на колени, и сразу стало видно, что почем.
Комната маленькая, интерьер нулевой – только тощий матрац на полу да рядом пластиковая бутылка с водой. На матрасе, в дальнем углу, прижавшись спиной к стене, сидит молодой парень. Перед парнем, лицом ко входу, сидит Лиза – он держит ее «замком» за шею, крепко прижимая к себе, да еще и обнял ногами, скрестив ступни, как в борцовском захвате.
Лиза в наручниках, но выглядит вполне нормально.
Тут бы облегченно вздохнуть и с наслаждением хихикнуть над Петрушинским «Ну, слава яйцам…».
Но вот беда: левой рукой парень держит Лизу, а в правой у него граната «Ф-1». Без чеки. Колечко с чекой надето на средний палец той руки, что держит Лизу.
– Оружие передал назад. На меня смотреть, не оборачиваться! Шевелись!
Ростовский передал «вал» Васе.
– «Разгрузку» туда же.
Валера снял «разгрузку» и тоже отдал Васе.
– Тенниску снял, карманы брюк вывернул. Живее!
Ростовский быстро и безропотно выполнил команду.
– Хорошо. Теперь корпус тела назад, опираемся на руки. Еще назад. Хватит. Ноги выпрямляем. В стороны. Еще шире. Еще! Хорошо. Сидеть так, не двигаться. Теперь все отошли от стены и убрали головы из проема. Будем говорить.
– Может, лучше со старшим пообщаешься… – попробовал было взять инициативу Костя.
– Ребята, я такой же, как и вы, – пробормотал парень, в три приема сдувая свисающую с брови каплю пота. – Не пробуйте подсунуть мне психолога, это бессмысленно. Говорить буду с ним, остальные стоят в коридоре, не вмешиваются, не заглядывают. Говорить будете, если я задам вопрос. Все: ушли, убрали головы!
Мы отпрянули от проема, встали у стены и обратились в слух.
– Как звать?
– Валера.
– Ну что, Валера… Давай, быстренько придумывай, как будем расходиться. Я так понял, что всех остальных вы убили – остался один я…
Наверное, лучше всего сейчас нам отсюда тихонько слинять и как-то уведомить об этом Ростовского. На окне довольно мелкая решетка, комната маленькая, укрыться не за что. Единственный вариант – если бросит гранату, подобрать и выкинуть в коридор. Валера шустрый, реакция у него молниеносная, справится.
А пока мы в коридоре – никаких вариантов. Парень выглядит опытным, даром что молод: за четыре секунды поменять положение, отнять у него Лизу и обоим вывалиться в коридор – задача не просто архисложная, а прямо-таки фантастическая.
– А! Ну-ка, двое положили руки на косяк, чтоб я видел, что здесь кто-то есть. Э, вы слышали, нет? Я хочу видеть две руки. С разных сторон.
Черт, как же непросто все…
Петрушин и Вася положили ладони на боковые стойки дверной рамы.
– Хорошо, так держать. Ну что, Валера, как будем расходиться?
– Вставь чеку, отпусти Лизу, и мы тебя не тронем. Слово офицера.
– Твое «слово» для меня пустой звук. Все наши мертвы, правильно?
– Правильно. Но мы никому из них ничего не обещали…
– Да прекрати! Значит, всех убили, а меня пощадите? Бред. Давай не будем тратить время, напомню – я такой же, как и вы. Валера, как мне отсюда выбраться?! Варианты есть?
– Варианты всегда есть…
– Конкретнее.
– Машину выгоняем на улицу. Выходите, садишься, отпускаешь Лизу – и дуй куда хочешь…
– Нет, нет, так не пойдет, – парень старается говорить внятно и твердо, но голос его предательски дрожит: товарищ на пределе, малейший вывих с нашей стороны – и сорвется. – С гранатой и Лизой я в безопасности только в этой каморке. Уже в коридоре, в двух шагах от детской, меня можно валить – гранату запнете в комнату и все. А уж на улице – тем более. Да что там улица… Не дойду я до улицы, что ж я, не понимаю, что ли…