— Ладно, — кивнул Вася. — Когда считать?
— Как они начнут болтать, — Костя вдруг вспомнил: — Да, просьба: фразы должны быть сугубо пацифистскими. Никаких допросных тем. Ты понял?
— Понял, — успокоил Вася. — Сделаем...
Костя тоже верно мыслит. Не просто верно, а единственно правильно. За то и держим. Если заговорим врага, они примут нас за своих, дадут дойти до кустов, вылезут навстречу с расспросами... Ух, как это будет здорово! Если там никого нет, а Васе просто почудилось, и всю эту комедию мы ломаем для валунов и кустов... Вот это мы посмеемся! До заворота кишок.
Но сначала надо дойти...
— Поехали, — через некоторое время вполголоса скомандовал Петрушин. — Подходим на дистанцию слышимости отдельных слов.
Поехали. Петрушину в этом плане можно доверять безоговорочно. Он и Вася с точностью до десятка метров могут навскидку вычислить, на каком расстоянии находится источник звука, в любой местности: в горах, на равнине, в городе, в лесу. Работа у них такая.
— А там надежно? — спросил я по-чеченски Рашида.
— Где? — абрек от неожиданности даже обернулся.
— В том месте, где ты хочешь нас спрятать от этих проклятых гяуров.
— А, это... — Рашид судорожно вздохнул. — Слушай, совсем тупой стал... Да, там очень надежно. Ни одна собака не узнает...
Это просто замечательно, что первым идет Рашид. Это всех нас спасает. Не потому, что его убьют первым, а остальные успеют укрыться. Тут укрыться негде. Просто Рашид — чеченец. Явно и ярко выраженный...
— Гу тях ду тхо! [16] — браво рявкнул Вася.
— Не ори, не дома, — шепотом напомнил Костя. — Я же просил — нормальным голосом!
— Из няк мич бедаш бу? [17] — спросил Вася нормальным голосом — исправился.
— Не части, — буркнул я на правах сзади идущего. — Сказали же, считай до двадцати.
— Задолбали! — злобно прошипел Вася. — Чего вы меня сегодня все тыкаете? Нашли пацана...
Так вот, это здорово, что Рашид — чеченец. Если кто-то оттуда смотрит в прицел, видят в первую очередь его бородатую физиономию, а потом уже всех остальных — мельком, урывками, потому что мы шагаем след в след. И хорошо, что он высок ростом и плечист. Мелкого Васю за его спиной вообще не видят...
— А там у тебя родственники или просто кунаки? — я продолжал необременительно общаться с Рашидом.
— Там все — мои кунаки, — на этот раз Рашид отреагировал с ходу. — Но такие, что даже лучше родственников. Ты не думай, вам совсем не о чем волноваться. Сами придете и увидите...
— Цаа хум ца го [18] , — очень гармонично вставил Вася, как будто в беседе участвовал.
— Молодец, — шепотом одобрил мне в затылок Костя. — Понимает политику партии. А вы бы не только о делах, но и пошутили как-нибудь. Чтоб не в напряг. Ну, например, по поводу Васи. Да, надо ему имя придумать. Пусть будет Мустафой.
— Этого малыша будем звать Мустафой, — сказал я Рашиду. — Он сегодня маленько не в духе. Но вообще, он парень что надо...
— Цаа хум цахез [19] , — уныло провозгласил Вася.
— Мустафа грустный что-то, — сказал Рашид. — Все так хорошо идет, мы скоро будем кушать чепилгаш и жижиг-галныш...
— Он просто устал, — объяснил я. — В последние несколько дней федералы нас просто достали. Житья от них не было...
Костя неплохо придумал с привлечением Васи к беседе. Точно, как будто какая-то массовка вырисовывается, и он между нами не выглядит странно молчащим буфером. Как и каждый разведчик, Вася владеет набором обиходных фраз на чеченском. Правда, этот набор предназначен для допроса в жестком режиме (все чеченцы знают русский, но когда на родном — доходчивее), но в нем встречаются и нормальные выражения, как говорит Костя, сугубо пацифистского характера...
— Со тухш ву, джалеш! — неожиданно сбился с курса Вася. — Отрядаш кюгал дал мнла ву дещ?! Буш мича бу? [20]
— Де дика хула хун! [21] — подтвердил Костя — внес свою лепту, языковед хренов.
— По-моему, у Мустафы температура, — Рашид затравленно втянул голову в плечи. — Точно, он здорово устал.
— А вот этого не надо, Вася, — прошептал я в затылок разведчику. — Мы уже подходим, могут неправильно понять...
— Это жопа, — так же шепотом пожаловался Вася. — Мы тут — как в тире, блин...
До кустов осталось метров пятьдесят, тропа стала шире. Тридцать метров... Я с трудом сдерживал себя, чтобы не рвануть во все лопатки вперед...
В этот момент из кустов на тропу вышагнул мужик с автоматом.
— Кто такие? — по-чеченски он говорил скверно, по-моему, даже хуже Васи. Автомат в руках, ствол смотрит на нас. — Стой на месте, не ходи!
— Ты, наверное, хотел поздороваться? — Рашид остановился и выровнял ствол карабина в горизонтальном положении. — Сам кто такой? Чего тут делаешь? Почему плохо говоришь — ты не нохчо, что ли?
Хорошо получилось! Как-то по-хозяйски, как будто Рашид вышел из дома и увидел в своем дворе постороннего. А вообще, мог бы и не спрашивать насчет нохчепринадлежности. Товарищ смуглолиц, хоть и коротко острижен, но видно, что зело кучеряв...
— Мы — бригада командир амир Абу, — заученно протараторил смуглолицый. — Воины джихада. Ты кто?
— Так это кунаки твоего родственника, Рашид, — я шагнул вправо и встал рядом с абреком — тропа стала шире, теперь можно. — Пусть по-русски говорят, зачем человеку язык ломать?
— Какой-такой родстник? Кто такой?
По-русски смуглый говорил не лучше. И как таких в патруль пускают? Безобразие.
— Халил зовут, — нехотя буркнул Рашид. — Зять мой. Сестра замужем.
Далее, по идее должны были последовать дурные вопросы из серии: какого черта этот родственник тут делает и почему крадется в обход?
— Халил? — смуглый слегка засомневался. — Когда жинилса? Как жина зват?
— В январе, — Рашид говорил как будто через силу. — Сестру мою зовут Земфирой. Я Рашид Музаев. Я в розыске, поэтому пришел...
— А, Земфира! — смуглый вдруг моментом успокоился, махнул рукой и громко сказал по-арабски: — Это свои. Это Халила родственник.
Это хорошо, что они не в курсе насчет Земфиры. Все правильно, Абу наверняка не со всеми подряд болтает о своих исполнительницах, тут должен быть какой-то режим секретности...