Дома была еще одна тетка — копия первой, только старше лет на двадцать, и деваха лет пятнадцати. На маму, что характерно, даже отдаленно не похожа, видимо в папу удалась.
Я, вообще, в курсе, что хохлушки вредные, но даже не предполагал, что настолько вредные. Поняв, что гости и не гости вовсе, обе тетки разом впали в истерику, начали дико вопить и бросаться на нас. Затрещины и тумаки должного эффекта не имели, пришлось вязать обеих подручными материалами. Кроме того, я закрыл все форточки, чтобы на улице не было слышно истошных криков.
Связанные тетки были ненамного лучше несвязанных: руками они махать не могли, а общаться все равно не желали. Девчонка, напротив, сидела в углу как истукан, за все время слова не проронила, только пялилась на нас во все глаза, как на какую-нибудь диковинку. Можно подумать, налетчиков ни разу в жизни не видела.
Я пошептался с Ильясом и предъявил ультиматум. Не будете отвечать на вопросы — изнасилуем девчонку. Они сразу и не поняли, продолжали орать. Ильяс, в подтверждение моей угрозы, взялся за девчонку. Она начала брыкаться, но после хорошей затрещины обмякла.
Ильяс содрал с нее штанишки, разложил на диване, как ту курочку для насадки на вертел, и приспустил свои брюки.
Ну, блин… Он, конечно, крупнее меня, но вовсе не богатырь. Для явно выраженных атлетов, вообще говоря, работа диверсанта противопоказана. Потому что атлета легко запомнить. А двух атлетов рядом — тем более. Да, пацаны такие здоровенькие были, я еще подумал — спортсмены, наверное… Короче, Ильяс с виду — обычный парень среднего телосложения. Но лафет у него — извините! Как только его с такой снастью в диверсанты взяли? Это ведь особая примета — в общую баню, например, или на пляж, — даже и не думай.
В общем, как только тетки увидели это, сразу сдались. Покорил их Ильяс своими пропорциями, которые, кстати, стали на глазах подрастать. Девчонка-то — вот она, готова к употреблению.
В глазах у обоих теток — ужас, трясутся все, мама рыдать начала, умоляет: не троньте дочь, лучше возьмите меня! Да понятно, что для тебя это лучше. Но еще лучше быстро ответить на вопросы и как можно быстрее расстаться. А если мне покажется, что вы недостаточно искренни — не обессудьте…
Да, видимо, мама любит дочку, даром что та в папу удалась. Ответила быстро, толково, даже и не пыталась юлить. Даже насчет шубки раскололась. То есть папа заикнулся — мол, на днях обстряпаю одно дельце, если будет все удачно, дочке норковую шубку подарю.
В общем тут все было ясно. Любой военный вам скажет, чем может промышлять начальник строевой части объединенной группировки. Это большой человек с огромными возможностями. И активность контрразведки тут вполне объяснима. Строевики и товарищи, имеющие дело с АТВ (арттехвооружение), для особистов — всегда объект особого внимания.
Непонятно было, по какому поводу его взяли именно сейчас. Полковник Руденко, как настоящий кавказский мужчина, жену в свои дела не посвящал. Все вопросы по теме проскочили мимо, судя по реакции, жена полковника в самом деле пребывала в неведении по поводу его делишек, и даже не думала запираться. Обстановка как-то не располагала к неискренности.
Короче, мы получили вполне исчерпывающую информацию обо всем, что касалось личности полковника, но ни на шаг не приблизились к решению проблемы по нашему вопросу. Надо было срочно думать, что делать дальше.
— Маску, — скомандовал я Ильясу.
Ильяс глянул на меня — все понял, азартно сверкнул глазами и в три приема приспособил свою футболку в качестве маски. Это просто: вытаскиваешь руку из левого рукава (сейчас в принципе без разницы, просто привычка по летнему времени: правое плечо прикрыто, чтобы ремень оружия не тер) натягиваешь на голову футболку, прорезь левого рукава — отверстие для глаз. Дело в том, что диверсанту, когда он работает в автономном режиме на вражеской территории, таскать с собой маску категорически возбраняется. Если вдруг найдут при обыске — считай, сам себя сдал. А работать иногда приходится в такой обстановке, что лучше личико прикрыть. Особенно, когда снимаешь себя или товарища для отчета.
Я достал из кармана портативную цифровую видеокамеру, искусно стилизованную под маловыразительный предмет обихода, и кивнул на жену полковника.
Ильяс недоуменно посмотрел на меня и покосился на распростертую на диване девчонку. Я покачал головой, показал ему камеру и опять кивнул в сторону связанной женщины.
Ильяс коротко кивнул, придерживая брюки, приблизился к нам и, ухватив жену полковника за волосы, поволок ее в центр зала, на ковер.
Я слегка пнул бабку поддых — она истошно заорала, включил камеру и внятно произнес:
— Отчет группы «Трибунал Джихада». Акция номер один: семья полковника Руденко…
* * *
Я не порнограф и не какой-нибудь сладострастный извращенец, поэтому подробности опущу.
В общем, поступили мы с женой и дочкой полковника как поступают солдаты со всеми, годными для этого дела женщинами при взятии вражеского города. Я тщательно снимал все это дело на камеру, потом сам занимался гимнастикой с дочкой Руденко, Ильяс снимал, затем он поменял Артура, чтобы тот тоже поучаствовал. У меня были кое-какие сомнения на его счет, которые нужно было опровергнуть как можно быстрее, или…
Артур — ничего, молодец, с ходу вписался в процесс. В общем, развлеклись мы на славу. Дочка, правда, быстро вырубилась, пришлось водой отливать. Когда отлили, впала в прострацию, и все удовольствие от наслаждения дикой природой насильственного акта сошло на нет.
Зато жена не подкачала. Баба попалась крепкая, гладкая, чувственная. До упора сопротивлялась, визжала и стонала, отчаянно вырываясь из-под всех, кто на нее залезал. Спасибо полковнику, хорошую супругу воспитал, доставила она немало приятных минут мастерам ратного дела. Будь моя воля, я бы ей выписал золотую медаль за организацию досуга среди личного состава.
Потом мы как следует пожрали, у них на кухне было много хорошей еды, прибрали за собой — посуду сполоснули кипятком, залили в мойке горячей водой, и сели ждать, выставив пост (Артура, естественно) на крылечке.
Только не надо думать, что мы совсем оборзели от безнаказанности или ненароком утратили чувство здравого смысла. Напротив, все было рассчитано до мелочей.
Вот выводы из информации, которой мы располагали — по допросу жены Руденко и личным наблюдениям.
За полковником, скорее всего, следили давно, и вовсе не в связи с нашей деятельностью, а по поводу каких-то других махинаций более безобидного характера. В противном случае (если предположить, что откуда-то со стороны Майрбека произошла утечка информации и вся эта активность связана именно с нами) следует признать, что те, кто за ним следил, — конченые идиоты. Иначе трудно объяснить всю эту канитель с погоней, начавшуюся практически сразу после нашего появления.
Чем именно занимался полковник, догадаться было нетрудно. Скорее всего, какими-то махинациями с документами. Исходя из этого логично предположить, что по делу он проходит не в роли особо опасного государственного преступника, а так себе — что-то типа военного негодяя средних размеров. Если бы было наоборот, брал бы его спецназ, и здесь сейчас топталась бы многочисленная опергруппа, состоящая сплошь из потомков чугунного Феликса.