— Как все запущено, — говорит Ванесса почти по слогам.
Директор быстро поворачивается и пронзает Ванессу взглядом.
— Ничего подобного, — парирует она. — В этой книге собраны все знания, необходимые ведьме. То, что вы видите, зависит от того, насколько развита ваша сила, и от того, к какому знаку вы принадлежите. Здесь есть магические формулы и рисунки. Пророчества и истории из прошлого.
— Значит, наше пророчество выглядит вот так? — спрашивает Линнея, показывая на открытую страницу, где знаки разбросаны как попало, будто их разметало ветром.
Адриана Лопес кивает.
— Именно поэтому я не могу взять и просто прочитать вам пророчество. Когда придет время, вы сами сможете увидеть его, но каждая по-своему.
— Но откуда вы знаете, о чем оно говорит? — спрашивает Мину. — Я имею в виду, если все видят его по-разному.
— Поколения ведьм читали это пророчество и записывали, что именно видела каждая из них. Записи сходятся в нескольких местах. Таким образом, это чистая статистика.
— То есть правда всегда за большинством? — спрашивает Линнея.
— Я вижу, что самый главный философ здесь ты, — едко отвечает директриса.
Мину видит, как темнеет взгляд Линнеи, и понимает, что пора вмешаться.
— А знаки, о которых вы говорили?
Адриана берет книгу.
— В этой книге есть шесть символов, образующих различные конфигурации. Они чем-то похожи на азиатскую письменность в том смысле, что имеют не одно значение. Они могут означать разные вещи, каждый знак представляет собой целую концепцию. Простоты ради можно сказать, что они являются символами шести элементов.
— Их четыре, — перебивает Ида, которая стоит и теребит свою цепочку. — Элементов всего четыре.
Директриса раздраженно вздыхает, а Мину, которая не успела сказать это первой, чувствует облегчение.
— Как я только что сказала, вы должны забыть то, что знали раньше. Идею четырех элементов выдвинул один из досократиков — Эмпедокл. В Японии и Китае считается, что элементов пять. Но настоящая цифра — шесть. И у каждой ведьмы есть «свой» элемент.
Шесть элементов, но семь избранных. Что это означает? Что у двоих один и тот же элемент? Или кто-то останется не у дел? Мину чувствует подкрадывающееся беспокойство.
— А вы знаете, к каким элементам принадлежим мы? — спрашивает она.
Директриса смотрит на нее взглядом, который трудно расшифровать.
— Да. Результаты анализа пришли сегодня утром. Именно поэтому я опоздала. Я хочу начать с того, что силы, которыми вы обладаете, являются обычными для каждого элемента. Это, однако, не означает, что элементы не могут иметь общую силу. Так, например, ведьмы воздуха и ведьмы воды могут научиться контролировать штормы. Ведьмы металла и ведьмы огня могут вызвать грозу, но не дождь. Это целая наука.
— Можно я угадаю? — говорит Ванесса. — Я — воздух, правильно?
— Ответ верный, — отвечает директор.
— Значит ли это, что я могу научиться летать?
— Это зависит от того, насколько развиты будут твои силы, — с плохо скрытым нетерпением отвечает директриса.
Осталось пять элементов, думает Мину.
— Простите, а можно теперь я угадаю? — говорит Ида. — Анна-Карин — земля, да?
— Да, верно.
Ида смеется коротким ехидным смехом, но тут же замолкает под строгим взглядом ректора.
Осталось четыре, думает Мину и старается сосредоточиться на своих записях.
— Земля предполагает прочную связь с природой и живыми существами, — продолжает директор, глядя на Анну-Карин. — И ассоциируется с силой. Как физической, так и ментальной. А ты, Ида, — металл.
Осталось три.
— Связь Иды с элементом металла делает ее идеальным медиумом, что вы и видели в ночь пробуждения. Искусства гаданий и видений также тебе близки.
Взгляд директрисы на одно прекрасное мгновение обращается к Мину, затем скользит дальше — к Линнее.
— Ты, Линнея, — вода. Ты наверняка сможешь научиться контролировать различные формы существования своего элемента…
— А кем был Элиас? — перебивает Линнея.
— Дерево, — отвечает Адриана Лопес. — Типичным для дерева является управление различными видами материи. А Ребекка была огонь, так же, как и я, — заканчивает директриса.
Мину часто снится, что она приходит в школу голой. Именно это чувство она испытывает теперь, когда все взгляды обращаются к ней. Директор ничего не сказала про нее.
— А я тоже как кто-то? — спрашивает она. — В смысле, я такая же, как кто-то из них?
Адриана смотрит на нее, кажется, целую вечность, прежде чем ответить:
— Нет. К сожалению, я не могу сказать, что у тебя есть связь с каким-то элементом. По идее, ты не должна была бы здесь находиться.
Это хуже, чем все вместе взятые сны про прогулки голышом, которые Мину когда-либо видела в своей жизни. Она поднимает глаза к небу, словно надеясь, что оттуда придет спасение. Но единственное, что она видит, — это слабо мерцающий воздух, который висит, словно купол, над танцплощадкой. Это магия. Магия, которую ей никогда не удастся приручить.
— Бред какой-то, — слышит Мину голос Линнеи. — Мину видела те же сны, что и мы. Она пришла сюда в ту же ночь, что и мы.
— Мину, — говорит Адриана.
Мину нехотя опускает взгляд и смотрит на эту красивую темноволосую женщину, которая так уверена в своем знании, в своей власти.
— Я не могу объяснить, как это случилось. Так же, как не могу объяснить, почему вас семеро, а не один, и какова в этой истории роль Николауса. Но я уверена, что мы обязательно узнаем больше.
Николаус, думает Мину. Я и Николаус. Два неудачника. Жалких и никому не нужных.
И Мину делает то, чего не делала никогда в жизни. Прямо посередине лекции она берет свои вещи и уходит. Ее зовут, но она не останавливается, идет и идет, пока не приходит домой.
Не зря Мину все время боялась попасть впросак и ждала разоблачения.
Наконец это случилось. Мину Фальк Карими — блеф. Она — ничто. И это доказано раз и навсегда.
* * *
«Лазанья — преврати будни в праздник!» — написано на самом верху листка, который Ванесса держит в руке.
— Упс! Оказывается, в фарш надо еще 125 грамм куриной печенки добавлять, — говорит она.
Эвелина изображает рвотный звук и подносит два пальца ко рту. В другом случае Ванесса засмеялась бы, но сейчас ей не до смеха. Столько всего нужно не забыть сделать! До сих пор ее репертуар на кухне ограничивался макаронами с кетчупом и яичницей.
— Но можно, наверно, обойтись и без печенки? — спрашивает она с надеждой. — Или нужно тогда положить побольше фарша?