За свободной кассой стоит девушка с длинными черными волосами. Она красива и знает об этом. В отличие от остальных банковских зомби она, кажется, способна раздражаться, и, по мнению Ванессы, это делает ей честь. Девушка жестами подзывает к себе Николауса.
— У нее первый номер, — говорит Николаус, подойдя.
— Что, простите?
— У ячейки, к которой подходит ключ. У нее первый номер. Вы информировали меня об этом во время моего утреннего звонка.
— Вы имеете в виду, что у вас есть банковская ячейка? — спрашивает девушка.
— Да, мне так сказали.
Она улыбается профессионально — и ни на миллиметр шире положенного, — пока Николаус ставит подписи на бумагах.
— Сюда, пожалуйста.
Николаус огибает стойку, и Ванесса следует за ним, надеясь, что ее ботинки не оставляют на полу мокрых следов.
Они идут вдоль коридора, пока не достигают крепких стальных дверей. Черноволосая служащая отпирает их, говоря:
— Спуститесь на один пролет вниз. Я закрою за вами.
Николаус смотрит на нее с ужасом.
— Позвоните по телефону, когда закончите, — добавляет девушка.
Николаус кивает и начинает осторожно спускаться по лестнице. Ванесса едва успевает протиснуться за ним, и дверь тут же захлопывается с громким металлическим лязгом.
Вдоль стен гнездятся прямоугольные нумерованные ящики из темно-серого тусклого металла. Сколько денег, украшений и грязных маленьких тайн хранится здесь в этих металлических ящичках, думает Ванесса. Завещания, раскрывающие существование доселе неизвестных братьев, сестер и незаконнорожденных детей. Эротические фото и любовные письма.
Здесь совсем тихо. Посредине комнаты стоит стол и стул.
Взгляд Николауса блуждает по шкафам. В самом верхнем углу находится ячейка номер один. Он подходит к ней с решительным видом и отпирает дверцу.
Ванесса отступает назад, Николаус приносит ящик и ставит его на стол. При виде этой поблескивающей металлом коробки Ванессу вдруг охватывает волнение. Николаус делает шаг назад и пристально смотрит на ящик. Он явно боится того, что может содержать этот ящик. В том мире, в котором Ванесса живет сейчас, в ящике вполне может находиться огромная черная дыра, которая засосет всю вселенную и вывернет ее наизнанку. Или злой маленький единорог, плюющийся едкой кислотой.
Николаус протягивает руку, чтобы открыть ящик, но останавливается на полпути. Он медленно оборачивается и оглядывает комнату.
— Ванесса?
Она затаивает дыхание.
— Я знаю, что ты здесь.
Ванесса не решается сделаться видимой, здесь наверняка есть камеры видеонаблюдения. Но она делает шаг вперед и трогает Николауса за пальто в знак подтверждения.
— Как вы узнали? — говорит она.
— Я не знал, — отвечает он. — Я догадался. Что-то в поведении фрекен Мину навело меня на подобные мысли.
— Она боялась, что в ящике будет что-то опасное, — шепчет Ванесса.
— А если и так, чем ты мне поможешь?
— Ну, нас, во всяком случае, двое. И я невидима.
— Зло видит больше, чем мы думаем, — бормочет Николаус. — Ты должна уйти.
— Я все равно не могу отсюда выйти. Мы заперты здесь, так что лучше уж открывайте побыстрее ваш ящик, и дело с концом.
— Отойди, ради бога, на пару шагов назад.
— Я и так стою в паре шагов позади.
Николаус коротко кивает и делает глубокий вдох, как если бы он собирался нырнуть в воду. Он протягивает к ящику руку, но снова останавливается на полпути.
— Что такое? — спрашивает Ванесса.
— Я трепещу при мысли о том, что может быть в этом ящике, — говорит он.
— Я тоже.
— Ты не понимаешь. С тех самых пор как я был пробужден, я блуждал в тумане. И вот настал миг, когда туман, возможно, рассеется. Я с ужасом думаю, какие ответы получу. И получу ли вообще.
Ванессе становится отчаянно жалко Николауса. Как ему, должно быть, тяжело постоянно двигаться вслепую. Однако он все время был с ними рядом. Старался помочь, найти ответы. В отличие от директрисы, которая знает ответы, но не разглашает их.
— Я могу открыть, — говорит Ванесса.
— Нет, — протестует Николаус и делает еще один глубокий вдох. — Это моя участь.
— Как хотите, — отвечает она, подкрадываясь чуть ближе.
Николаус открывает ящик.
Там лежит черная книга с двумя кругами, тисненными на обложке. И рядом с ней — хорошо знакомая серебряная лупа.
— Книга Узоров, — говорит Ванесса. — И Узороискатель. Все ведьмы пользуются ими.
Николаус берет книгу в руки.
Под ней лежит белый конверт. На лицевой стороне конверта написано вычурным старомодным почерком:
Николаусу Элингиусу лично в руки
Он косится на то место, где, по его подсчетам, стоит Ванесса, ошибаясь примерно на метр. Затем переворачивает конверт. Красная сургучная печать. Николаус осторожно ломает ее, открывает конверт и достает тонкий лист бумаги. Ванесса читает через его плечо.
Я пишу это на пятую неделю моего пребывания в Энгельсфорсе. Пять недель ясности. Как только я возвратился; с моего взора упала пелена, я вспомнил мои цели и задачи. И все равно я мучаюсь предчувствием того, что это состояние преходяще.
Моим первоначальным намерением было написать полный отчет о случившемся со мной и о том, что должно произойти в этом Богом забытом и проклятом месте. Но мысль об опасности останавливает меня: не приведи Господь, письмо попадет в чужие руки. Дабы избежать связанных с этим печальных последствий, я решил выбирать слова с пристрастием и не осмеливаюсь поднимать со дна больше, чем хотел бы.
Даже если тот я, который сейчас читает эти строки, сейчас пребывает в тумане забвения, надежда на помощь есть. Если я читаю это в неопределенном будущем, значит, меня привел сюда мой преданный фамилиарис.
Утешься, о мое заблудшее я. Свет возвратится. Серебряный крест защитит тебя и Избранника. Возле креста вы в безопасности, как если бы находились под защитой алтаря.
В качестве последнего руководства я даю себе самому следующее указание, чей сокровенный смысл я тщился выгравировать в памяти моей:
MEMENTO MORI
Мину перечитывает последние строки еще раз, прежде чем положить листок на журнальный столик Николауса. Серебряный крест, висящий на противоположной стене, должно быть, тот самый, о котором говорится в письме. Несколько минут назад он был всего лишь странным предметом. И вот уже приобрел мистическую ауру.
Николаус сидит перед раскрытой Книгой Узоров и настраивает Узороискатель. Кот свернулся у его ног и мурлычет.