— Я наслышан о тебе, — добавляет Лаге.
Мину судорожно ищет что сказать. Страх сковывает ей язык, и она не придумывает ничего лучшего, как просто улыбнуться, в надежде, что это будет принято за скромность, а не невежливость. Словно отдавая честь, Лаге подносит к голове скрученную трубочкой газету — сегодняшний номер «Энгельсфорсбладет» и шутливо рапортует:
— Оставляю вас наедине. Если что — я в подвале и занимаюсь новой дорогой.
— Новой дорогой? — переспрашивает Мину, когда Лаге исчезает вниз по лестнице.
— У него там внизу модель железной дороги, — объясняет Густав и ставит на стол два стакана. — Причем довольно крутая. Он построил макет старого Энгельсфорса и провел рельсы точно в тех местах, где они проложены на самом деле. В городе целая куча железнодорожных путей, которые не использовались с тех пор, как закрылись копи и завод.
— Круто, — говорит Мину.
Густав смеется и наливает им обоим кока-колу.
— Не то слово! — отвечает он. — Садись!
Она опускается на стул, и Густав тут же набрасывается на еду. Мину осторожно ковыряет вилкой в тарелке и смотрит на Густава. Интересно, где именно в кухне стоит Ванесса. Положила ли она уже эликсир в его колу? Почувствует ли он посторонний вкус? И что с ним случится? А если его нечеловеческая половина все поймет и начнет реагировать? А что, если он уже знает, что они собираются сделать?
Мину нацеливается на большой салатный лист. Она обстоятельно сворачивает его ножом и вилкой так, что он становится похож на маленький зеленый кулек, натыкает на вилку. Затем подносит вилку ко рту, открывает рот, и — так она и знала! — лист салата разворачивается. Весь подбородок забрызгивается соусом.
Мину кажется, что она слышит, как хихикает Ванесса. Густав улыбается.
— Вечно у меня так, — говорит Мину.
— У меня тоже, — отвечает Густав. — Ты бы видела, как я ем такое.
Он, наверно, говорит это, просто чтобы ее подбодрить. Мину никогда — вообще никогда — не видела, чтобы Густав попадал в неловкую ситуацию.
— Такое не считается, — замечает она. — Это еда создана специально для того, чтобы в нее вляпываться на глазах у окружающих.
Густав смеется.
— Ребекка говорила, что у тебя есть чувство юмора.
Тут Мину замечает едва уловимое движение в стакане Густава.
Ванесса влила эликсир.
— Я так обрадовался, когда ты захотела со мной встретиться, — продолжает Густав. — Ты и я знали Ребекку лучше других. Нам нужно поддерживать отношения. Понимаешь, о чем я?
— Да, — отвечает Мину.
Она заставляет себя не таращиться на стакан Густава.
— Она часто о тебе говорила, — говорит он.
Густав подносит стакан ко рту и делает пару глотков. Мину заставляет себя отпить из своего стакана.
«Не пялься, — думает она. — Не смотри на его стакан, а то все испортишь».
— Тебе не кажется, что у колы какой-то странный вкус? — говорит Густав.
Вот оно. Вот оно.
— Нет.
Мину решительно трясет головой и делает на всякий случай еще пару глотков.
— Я же ее только что открыл, — задумчиво говорит Густав.
Потом пожимает плечами.
— Надеюсь, я не подхватил грипп. Когда я заболеваю, мне всегда кажется, что у еды странный привкус.
И он опустошает стакан.
«Йес!» — чуть не вырывается у Мину.
Она замирает, готовая к тому, что Густав вот-вот свалится со стула, хватаясь руками за шею.
— У меня немного кружится голова, — говорит он.
Мину сглатывает.
— Может, пойдем в твою комнату? — предлагает она.
Густав растерянно смотрит на нее.
— Чтобы ты лег и немного отдохнул, — поясняет Мину.
— Да, наверно, ты права.
Он произносит это безучастно, но поднимается со стула.
О господи, думает Мину. Реакция Иды была совсем другой. А что, если мы всыпали ему слишком много?
Она слышит шаги на лестнице, ведущей в подвал. Тяжелые, быстрые. Мину начинает лихорадочно соображать: где проще всего спрятаться двойнику Густава, как не в подвале? Лучше места, чем там, не найти, и папа Лаге, возможно, в курсе происходящего или вообще сам все это затеял, а вдруг произошло ужасное недоразумение, и папа Лаге с Густавом ни в чем не виноваты, но Мину уже, к несчастью, угостила Густава смертельной дозой волшебного эликсира, и скоро он умрет.
Мину слетает со стула и поддерживает Густава, который выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.
Дверь из подвала открывается, и входит папа Лаге.
— Я хотел спросить, не осталось ли еды и для меня… — начинает он и видит Густава.
— Что с тобой, Густав? Ты такой бледный.
— Сначала я чувствовал себя нормально, потом у меня закружилась голова, но сейчас снова все в порядке.
Лаге шагает вперед и кладет руку Густаву на лоб.
— Голова не горячая, — говорит он задумчиво.
— Мину считает, что мне лучше пойти и лечь, и мне кажется, это правильно, — продолжает Густав.
— Ты, наверно, просто перестарался на тренировке, — произносит Мину, поворачиваясь к Густаву. — Пойдем, поднимемся в твою комнату.
Лаге смотрит на Густава встревоженным взглядом.
— Спустись ко мне, если тебе станет хуже. Я буду внизу.
— Да, ты внизу, — повторяет Густав.
— Моя мама врач, — тараторит Мину. — Этот грипп, который сейчас ходит, он очень коварный. Он начинается неожиданно, и сразу чувствуешь себя очень больным.
Мину берет Густава за руку и подталкивает, чтобы он шел в свою комнату на втором этаже.
— Можешь зажечь свет? — спрашивает Мину, когда они заходят в темную комнату.
— Да, — отвечает Густав и тяжело валится на кровать.
Только спустя несколько секунд Мину понимает, что Густав отвечает на вопросы буквально как ребенок, который хочет пошутить.
— Где зажигается свет? — спрашивает Мину.
— Выключатель справа от двери.
Мину зажигает лампу на потолке. Темнота в одно мгновение рассеивается. Кровать, на которой лежит Густав, не заправлена, но в остальном в комнате порядок.
На стене висит фотография Ребекки и Густава. Видны только их лица крупным планом, и невозможно определить, где сделан снимок, только понятно, что снимали на улице. Молодые люди выглядят счастливыми. И не подозревают, что их ждет впереди.
Хотя, может, Густав уже тогда все знал, напоминает себе Мину. Может, на фотографии вовсе не счастливая пара, а убийца и его жертва?