— Установите связь с вражеским кораблем и настройте канал так, чтобы все вокс-динамики «Эха» транслировали наш разговор.
Мастер вокса Аури выполнила его приказ. После того как Вопль отключился, на мостике воцарилось относительное молчание. Теперь оно заполнилось эхом голосов с вражеского крейсера. Монотонное бормотание сервиторов служило фоном для глухих ударов каменных обломков о корпус и звучного голоса, с придыханием говорившего в микрофон:
— Я — Аэниас, капитан «Венца и мантии». Я не собираюсь слушать ни твои насмешки, еретик, ни твои посулы.
На секунду речь космодесантника прервал взрыв и отдаленные крики.
— Говорит Талос с боевого корабля «Эхо проклятия». Я не собираюсь насмехаться, а лишь скажу правду. Ваша попытка абордажа провалилась, так же как и попытка сбежать от нашей мести. Прямо сейчас мы любуемся вашей гибелью на экранах гололитов. Если у тебя есть последнее слово для грядущих поколений, можешь сказать его сейчас. Мы запомним его. Мы — Восьмой легион, и память у нас долгая.
— Гнусные проклятые изменники!.. — протрещало в ответ.
— Похоже, он изрядно рассержен, — пошутил стоявший рядом офицер.
Талос яростным взглядом заставил его замолчать.
— Талос? — снова донесся голос капитана.
— Да, Аэниас.
— Чтоб тебе сгореть в том аду, что ждет обманщиков и предателей!
Талос кивнул, хотя его собеседник и не мог этого увидеть.
— Не сомневаюсь, что так и будет. Но ты доберешься туда раньше меня. Умри, капитан. Гори, и пусть братья оплачут твою бессмысленно потерянную жизнь.
— Эта жертва меня не страшит. Из крови мучеников прорастает Империум. Во имя Жиллимана! Храбрость и че…
Связь оборвалась. На гололитическом дисплее рунический символ вражеского крейсера мигнул и погас в самом сердце свирепого астероидного шторма.
— «Венец и мантия», — сказала мастер вокса, — погиб со всеми душами.
— Подведи нас ближе к астероидному полю и расстреляй то, что от них осталось, из носовых орудий.
— Есть, господин.
Талос встал с трона. Усталое тело саднило.
— Наш разговор от начала и до конца транслировался по всему кораблю? — спросил он.
— Так точно, господин.
— Отлично. Пусть смерть их капитана и корабля окончательно лишит ублюдков из Генезиса мужества.
— Господин, — начал мастер ауспика, — использование торпед… Это был отличный план. Все сработало великолепно.
Талос едва обратил внимание на его слова.
— Как скажешь, Наллен.
Он махнул рукой ближайшему офицеру.
— Котис. Принимай командование над мостиком.
Названный офицер не стал салютовать. Командиры высшего ранга не разменивались на такие формальности. Однако у него хватило ума не усаживаться на трон своего господина. Вместо этого, он встал рядом с троном, принимая командование над теми, кто трудился внизу.
Талос подошел к стене стратегиума и взвалил тело Ксарла на плечи.
— Я похороню брата. Вызывайте меня только в случае крайней нужды.
Первому Когтю потребовался почти час, чтобы добраться до других отделений. Путь по лабиринтообразным палубам «Эха» вел их от отсека к отсеку, от туннеля к туннелю. Иногда они проходили сквозь толпы недвижных, прячущихся во тьме рабов, а в других помещениях все кипело активностью: там занимались делом слуги легиона — в основном ремонтные бригады и чернорабочие. Некоторые из них были, похоже, изувечены воинами Генезиса, и у Кириона появилось неприятное ощущение, что окончательные потери среди команды будут исчисляться тысячами.
Меркуций, определенно, думал о том же.
— Они потрепали нас еще сильнее, чем Кровавые Ангелы — «Завет».
Кирион кивнул. Учитывая, сколько членов экипажа они потеряли в ту ночь на Крите, ему не улыбалось стать свидетелем еще одной абордажной операции. И все же на «Эхе» было достаточно ресурсов и людей, чтобы компенсировать эту бойню, — а на «Завете» нет.
Пока воины шли, каждый из них обратил внимание на чавканье и хлюпанье в воксе. Узас опять облизывал зубы.
— Прекрати это, — угрожающе сказал Кирион.
Узас то ли не слышал, то ли не внял угрозе. Его шлем с кровавой пятерней даже не развернулся к остальным.
— Узас, — Кирион подавил вздох. — Брат, ты опять это делаешь?
— Хм-м?
Несмотря на недавнюю лекцию Меркуция о предрассудках, Кирион не казался себе мелочным. Однако язык Узаса, непрерывно гуляющий по зубам с влажным чавканьем, заставлял собственные зубы воина скрипеть от злости.
— Ты опять облизываешь зубы?
Вариил деликатно прочистил горло.
— Почему это так тебя раздражает?
— Примарх делал то же самое. После того как заточил зубы до игольной остроты, он непрерывно облизывал их и губы, когда задумывался. Словно какой-то зверь. Он часто резал о них язык, и кровь стекала по его губам, сводя нас с ума своим запахом.
— Любопытно, — заметил апотекарий, — что у крови примарха может быть такой эффект. Я никогда не завидовал вашей жизни в его тени, однако это звучит впечатляюще.
Остальные промолчали, ясно показывая, что не желают больше обсуждать эту тему.
— Чую кишки, — проворчал Узас, когда они вошли в следующий зал.
— А я чую Кровоточащие Глаза, — сказал Кирион.
— Приветствуем Первый Коготь, — прокаркал голос сверху.
Все четверо, как один, вскинули болтеры, целясь в сводчатый потолок. Комната была пуста и давно заброшена. Склад или жилой отсек для команды, предположил Кирион. На балках над их головами скорчились четыре горбатые фигуры, почти неразличимые в висячем лесу цепей, прикрепленных к потолку.
На этих цепях, на грязных крюках болтались шесть воинов Генезиса, недвижные, как сломанные марионетки. У каждого доспех был разорван на животе — силовые кабели рассечены, а многослойный керамит расколот и вывернут когтистыми клешнями. Плоть под ним так же изувечена, внутренности влажными кольцами свисали на палубу. Из трех трупов все еще капала кровь.
Хотя инстинкт и подсказывал обратное, Кирион опустил болтер. Этих уродцев он с натяжкой мог назвать братьями, но в бою они были смертоносны, и отделению повезло иметь их в своих рядах. «Первыми в бой» — так они всегда заявляли и не слишком грешили против истины. К сожалению, «первыми из боя» тоже было правдой.
— Вы тут не скучали, — сказал Кирион.
Несмотря на расстояние, он краем глаза увидел одного из рапторов без шлема. Кровь покрывала его руки и ту небольшую часть лица, что сумел разглядеть Повелитель Ночи. Раптор пожирал внутренности одного из повешенных воинов. Заметив взгляд Кириона, существо немедленно скрыло перечеркнутый черными венами, деформированный череп под традиционной демонической маской.